Сибирские огни, 2016, №12

82 НИКОЛАЙ ОЛЬКОВ СОЛНЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК — Не дают работать! Писателя нельзя выключить, как телевизор. Все равно у меня все в голове, надо бы выписать. Вчера упросил сестру принести тетрадь и карандаш, доктор сегодня чуть не с матерками ото- брал. Он тоже фронтовик, мы в прошлую ночь дежурили вместе, порас- сказывал он про Финскую кампанию и оборону Сталинграда. Нашему народу, Тоня, надо бы веки-то приподнять, как гоголевскому Вию: не то творят вожди, не то. Тут по радио услышал, что американский ученый, который следит за новинками в советском вооружении, сказал, что рус- ские способны мухе на Луне попасть ракетой в левый глаз. Образно, ко- нечно, вроде и гордиться есть чем. А мне видится твоя стиралка, когда ты кричишь: «Ваня, помоги отжать!» «Москвич» соседский, который он зимой не может завести, а летом заглушить, сосед уж в подъезд заходит, а двигатель все еще детонирует. Тоня спокойно удивилась: — Ты никогда так не говорил… Воевал за советскую власть, в пар- тию вступал. Иван молча согласился: да, воевал, да, вступал. — Тоня, власть, государство сами по себе не могут быть ни злыми, ни добрыми. Люди во власти все определяют. Ты слышала, какую байку сочинили тюменцы: «БылЩербина, была и свинина, а стал Богомяков — одни головы и ноги. А где мякоть?» Тоня засмеялась: — Не сам ли придумал? —Нет, конечно, но остроумно, есть, видно, в Тюмени толковые ребята. — Ты мне зубы не заговаривай. Как твое сердце? — Нормально, можно бы и домой. Завтра кардиограмму сделают, буду проситься. На другой день к вечеру Ермаков уже был дома. Снова день и ночь— в своей комнате, Тоня прислушается: не стучит машинка, возможно, пи- шет ручкой, такое у него бывает, когда мысли нахлынут и на машинке не успевает. Дверь приоткроет — сидит, голову руками охватил. — Ваня, все нормально? Поднимет голову, а глаза влажные, и сам где-то далеко. Тоня боя- лась такого его состояния, свекровь Нину Михайловну спросит, та только головой качнет: — Такая его планида, в озере не утоп, волки не разорвали, в войне не сгинул — для чего-то берег его Господь? Вот и несет он крест. Как Христос нес на Голгофу, читала? И рады бы друзья-товарищи помочь, да нельзя. И тут так же. Кто ему душу вскроет и по частям все раз- ложит? Да никто. Вот и мается. Только, гляжу, уже нечеловеческие его муки… Ермаков шаг за шагом шел по страницам и главам будущей кни- ги, отметая все наносное, пресное, отбирая людей и события ядреные, звонкие, грубые, жестокие, но только из жизни, только правду. Делал пометки на листах, одним словом обозначая бой, горькие похороны, не- ожиданный праздник, какой отмечала его рота, когда рядовой Гарифул-