Сибирские огни, 2016, №12

70 НИКОЛАЙ ОЛЬКОВ СОЛНЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК Из автобуса вышел мужчина в коротком плаще и с чемоданчиком, Иван помахал рукой, мужчина широко улыбнулся, шагнул навстречу: — С днем Победы, Иван Михайлович. — И тебя с днем Победы, Виктор Петрович. — На том и закончим официоз. Надо бы в магазин зайти… — Не надо, все уже на столе. Антонина Пантелеевна встретила гостя радушно, хозяин отправил в ванную, подал чистое полотенце. За столом налили по стаканчику, выпи- ли за Победу. Смотрели по телевизору парад на Красной площади, под- нимали за боевых друзей, за погибших и живых. — Ты о войне пишешь, Иван? — Сказ «Богиня в шинели» издали года три назад, сейчас вот «Сол- датские нескучалки», тут все намешано: и Гражданская, и наша. Но через быт солдат, не через «ура». — Я это «ура» тоже не терплю, пишу жестокую правду довоенной Сибири, предвоенной. А вот до самой войны дотронуться боюсь. Ска- жу тебе притчу. жили писатель и разбойник. Писатель книги писал, а разбойник людей убивал и кошельки отнимал. Умерли они оба и попа- ли в ад, но разбойник, отмучившись какой-то срок, был взят на небеса. А писатель все мучается и мучается. Наконец, взмолился Богу: «Да что же это такое, Господи? Разбойник сколько душ загубил? А я никого не убивал, не резал, кошельки не отнимал, а все мучаюсь и мучаюсь. Неуже- ли я больше зла принес в мир?» Бог взял его, и полетели они над землею, а на земле — войны, кровь рекой льется, города пылают. И крови-то все больше, и горя-то все больше, и конца-края бедам не видно. «Смотри, — сказал Бог, — это от твоих писаний. Они твоих книг начитались. Так кто же больше зла в мир принес — ты или разбойник?» Иван улыбнулся: — Интересно, но спорно. Астафьев махнул рукой: — Все в мире спорно, Иван. Пойдем-ка на природу. Есть у тебя не- вдалеке удобное местечко? — Найдем. Тоня, заверни стаканчики и что-нибудь закусить. — Ваня… — Не беспокойся, я же понимаю: у нас гость. Поехали к сельхозинституту, на остановке встретили писателя Вла- дислава Николаева и поэта Виктора Козлова. Астафьев, познакомив- шись, пригласил их в компанию. Ермаков кивнул на здание: — Тут в войну лежал Ленин. Слышал? Астафьев неожиданно спросил: — Ты член партии? —Нет. Но Ленина чту. С партруководством не дружу, хотя Первый ко мне — уважительно. Но терпеть не могу, когда какой-то стручок мной руководить рвется... Расположились на пологом склоне берега Туры. Астафьев смотрел на Туру, потом с тоской и гордостью заметил: