Сибирские огни, 2016, №12

68 НИКОЛАЙ ОЛЬКОВ СОЛНЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК — У Ивана Михайловича издано более десятка книг, его рассказы переведены на немецкий, чешский, болгарский... — Американский, латинский, — добавил кто-то. Слова Николаева воспринимались как попытка пошутить, как розы- грыш перед разносом очередного “нетленного” творения. “Ладно, — по- думал каждый из нас, — знаем мы эти переводы”. И вдруг в комнате и во всем Дворце культуры погас свет: видимо, авария... В кромешной тьме наступило молчание. Кто-то закурил (у нас это было не принято) и шумно вздохнул. Конечно, нарушителем был гость. — Я прошу не расходиться, — сказал Николаев. —Иван Михайло- вич нам что-нибудь расскажет. — Вот, ребяты, что я вам поведаю, — начал Ермаков, и что-то мгно- венно в мире переменилось, что-то произошло с нами. Какая-то настой- чивая, властная сила притянула к его негромкому голосу, свежим, родни- ковой прозрачности, словам. Мы ловили каждый звук, каждую фразу, сбитую крепко, умно, с глубоким смыслом и тонким юмором. Он рас- сказывал про жизнь, обыкновенную жизнь обычных людей. И столько страданий и радости бытия вмещали судьбы героев его рассказа, столь правдивы и узнаваемы были их характеры, что мы, не в состоянии сдер- жать свои чувства, хохотали и плакали, благо темно и не видно слез. Час пролетел как минута. Дали свет. Мы сидели изумленные, оторопелые, вперившись взглядами в человека, который преподал нам, самоуверенным юнцам, урок писательского мастерства, чистой русской словесности». Еще одно свидетельство: «В 1962 г. в газете “Красное знамя” (№ 97—99) был опубликован сказ И. Ермакова “Берёстышков герб”, вошедший в его дебютный сбор- ник “Богиня в шинели” с таким редакционным предисловием: “Яркими хрусталиками-самоцветами речь-то русская пересыпана. Звонкие да ем- кие слова хранит в памяти народ. Только не каждому эта серебристая речь в уста дана. Пытливому да прислушливому, до глубин дел людских любо- пытному. Иван Михайлович Ермаков, наш писатель-сказитель, таков и есть. Каждое слово в его сказах звенит-переливается. А тем для сказов — не занимать. О народе песни пой, не перепоешь. “Богиня в шинели” — сказ о людях с короткой биографией, но великой судьбой”. — Считаете ли вы Бажова своим учителем? — В известном смысле — да, считаю. Достаточно того, что исполь- зую форму, придуманную Павлом Петровичем, — сказ. Но я отказался от сказочности, мистичности Бажова, а пишу о людях, о жизни. Это не- трудно заметить, если читать мои книги. “Петушиные зорьки”, “Сказа- ние о Реке и ее Капитане”, “Володя-Солнышко”, “Голубая стрекозка” — сюжеты взяты из жизни, и люди в них реальные. — Вот вы пишете о войне. А вы были на фронте? …Иван Михайлович посмотрел на молоденькую девушку, задавшую вопрос. Нет, тут без подвоха, просто начиталась девчонка про романтику на войне, про лейтенантскую любовь, про чемоданы орденов после каж- дого боя.