Сибирские огни, 2016, №12

53 ДМИТРИЙ РУМЯНЦЕВ ГРИГОРИАНСКИЙ ХОРАЛ Раскрыто сердце в запредельность, как бухты на больших морях по окончаньи вечных зим. Заря бросается под ноги землей. Бредут «морские волки», что овцы, в Иерусалим. II. зимняя навигация Свечка — сердечко рождественской церкви, вставшей реки зеркала — выси иконы. И на судоверфи словно бы колокола перевернули — они и поплыли сквозь замороженный вал в григовский звон заполярных флотилий, в григорианский хорал. * * * Она была со мной накоротке, как сумасшедший с бритвою в руке… Тарковский стих, тарковская же фильма пред нею были сценкой в драмкружке и щелкопер над строчкой непосильной. И время отступало перед ней: стоял всегда один из вешних дней, и с крыш текло, и начиналась течка у сук дворовых, было то видней сиянье дали, то мело, как сечкой. А позже белый свет стоял над речкой, как взгляд с небес — слепой павлиний глаз. Мгновенная, как смерть и возрожденье, она нас собирала, точно пазл о живописи, выделив из масс ивановского светлого «Явленья Христа народу». Человек ли? бог? — я говорил о чувстве, но умолк пред притяженьем, данным нам зачем-то. Изощрена, как выдумка враля, поведала, где в небесах — земля, живаго духа мертвая петля, любовь твоя, моя невозвращенка.