Сибирские огни, 2016, №12

44 ГЕННАДИЙ ПРАШКЕВИЧ РУССКИЙ ХОР Да как разгромит? Царевич же на борту. Совсем запутался, не понимал, кто эти люди в его каюте? Зачем они сами строили фрегат, если теперь приказано с ним сра- жаться? В июне семьсот четырнадцатого шкипер Никишев уже видел такие вот синие с желтыми крестами флаги. Намертво отрезанные от моря шве- дами, русские галеры у мыса Гангут терпеливо ждали, когда прибудет сам государь. Он и прибыл. И сразу всех напугал приказом. С той же рас- терянностью, как у мыса Гангут, шкипер сейчас смотрел на Зубова-млад- шего. Если безумие царской крови не является обыкновенным безумием, то оно, верно, впрямь высокое . Как иначе? Перешеек в Тверминне на мысе Гангут составлял тысячу с лишним саженей, только государь мог решиться на приказ — перетащить галеры от воды до воды посуху. В от- чаянье приступили к постройке помоста, к счастью, некоторые корабли шведов отошли, и государь приказал готовиться к прямому выходу из бух- ты. Шкипер Никишев хорошо запомнил тот день. Штиль упал. Заметив гребные русские галеры, шведский адмирал Ватранг приказал кораблям сниматься с якоря, но ветра не было. Не оказалось в парусах ветра. «Расположение всех палуб на “Святом пророчестве” мне хорошо из- вестно, — негромко указал Ипатич. — Знаю каждый переход, каждый люк. Фрегат этот нашими пушками не утопить, и оторваться на шняве никак не можем. Взорваться тоже нельзя, не подпустят нас к борту. — Помолчав, добавил: — А вот шлюпки допустят. Если выкинем белый флаг». Шкипер на такие изменнические слова пораженно промолчал. «Конечно, все умрем, наверное, — смиренно признал Ипатич, по- глядев на Зубова-младшего. — Но у нас смерть везде. И в Петербурхе и в заливе. Правда, в Петербурхе самая позорная. Я знаю этот фрегат, сам расскажу о нем матрозам. Главное, подойти к борту. Уверовав в нашу сда- чу, шведы сбросят лестницы и канаты, увидев, что шнява тонет. Откроем течь, даже для верности подставим себя под первый удар, а когда собьют флаг, бросимся в шлюпки и полезем на борт «Пророчества». Они посчи- тают — мы оробели, мы сдаемся, а мы убьем всех, кого сможем убить». 45. чяпь-чяпь 46. Ипатич еще объяснял, кому и куда бежать на чужом фрегате, куда спускаться, какие люки первыми захватывать и запирать, а с фрегата уже метали бомбы. Они падали в серое море, отчего тысячи рыб будто сами выпрыгивали из воды. «Помолись, Ипатич, — сказал Зубов-младший. — Твоя молитва доступнее к Нему».