Сибирские огни, 2016, №12

8 ГЕННАДИЙ ПРАШКЕВИЧ РУССКИЙ ХОР Низкие крашеные потолки. Много-много восковых свечей. Люди в лентах, париках, широкие юбки, огромная музыка. Голоса — как нечто единое. Девки чудесные с вплывающими в сердце ангельскими голосами, такие громко не позовут во двор курочку к обеду зарезать. Дамы в кру- глых юбках, такая пошла бы Марье Никитишне — широкая, на версаль- ский манер. Румяна на щеках, каждая дама кудрява. В одной зале танце- вали, подпрыгивали, выделывали коленца — каприоли, в другой играли в шахматы, в шашки, вступали в резонеманы — рассуждения, в третьей на столах лежали трубки с деревянными спичками, табак в кисетах. А стену самой большой залы украшал портрет государя. И вот чудо! Вме- сто привычных руин, замков, чудесной заброшенной архитектуры, как на портрете Фёдора Никитича в деревне Томилино, здесь — волнующееся море, на котором белели паруса и поднимались облака над головой госу- даря. Замер, как красиво. Полыхнуло по сердцу огнем-музыкой. При ярких свечах лица бледные, руки взлетают, смех раздается. Кавалеры в цветных шелковых и бархатных кафтанах, в чулках и башмаках с пряжками, пышные букли. В отдельной комнате пили вина, на длинных столах — оловянная посуда, соленые лимоны, фленсбургские устрицы. Зеркала в простенках отражали обманчивый свет восковых свечей, немецкие приседания, металось эхо нечаянных комплимантов, и сладко-сладко текло что-то нежное сквозь струи синего дыма. Что? Что? Только через минуту узнал — менуэт. Это же кавалер Анри Давид так говорил — менуэт. Значит, все сбудется. Значит, и резвый контрданс прозвучит. Раскрыв рот, смотрел на веселых дам. Стянуты узким костяным ки- расом, исчезающим в фишбойне, башмаки на каблуках в полтора верш- ка вышины. Смотрел на кавалеров в алонжевых напудренных париках, на каждом широкие матерчатые шитые кафтаны, стразовые пряжки на башмаках. Платья у некоторых дам были одной с корсетом материи — с длинным хвостом, парчовые или штофные, шитые золотом, серебром, сплошь унизанные жемчугами и драгоценными каменьями, как на другой день пересказывал Алёша пораженному Ипатичу. Потом пробилось сквозь марево: «Нам прежде всего маринеры нужны». Голос сиплый, чужой, будто прокуренный. А в ответ твердый голос кригс-комиссара Благова: «Я лично привез недорослей почти сто душ. Из них ладных вырас- тим маринеров». Голоса отдалились, а дамы и кавалеры все летели и летели по зале крýгом, рондо, наверное, не обманул француз, все как в истинном пара- дизе. Голоса снова приблизились. «Дураков привез? Сопли мотать?» «Умеючи и из дурака можно вырастить мастера». «Врешь! — тот же голос. — Где твои недоросли? Кого зови сюда».