Сибирские огни, 2015, № 12

89 НАДЕЖДА ГЕРМАН ДОМ, ГДЕ РОЖДАЮТСЯ РАДУГИ Сандра-Александрина почти ничего не поняла, но дедушка объяс- нил: — Возьми, к примеру, твоего медвежонка Филю… Санька взяла. Дедушка продолжил мысль: —Кто-нибудь может подумать, что это просто старая, набитая ватой плюшевая игрушка, у которой шкура давно потеряла цвет, а вместо право- го глаза — пуговица, пришитая крестиком. Санька внимательно посмотрела на медвежонка: ну да, как дедушка говорит, так оно и есть — и шкура местами потерта чуть не до дыр, и вместо одного глаза — черная пуговица от штанов. Хорошо хоть лапу бабушка недавно пришила новую, из темно-коричневого драпа. А дедушка смотрит куда-то мимо и говорит тихо, будто бы для себя самого: — По ночам он вылезает потихоньку из ящика и забирается к тебе на кровать. Ему это очень трудно делать: кровать такая высокая, что он еле-еле может дотянуться до края твоего одеяла. Он пыхтит, сопит, сры- вается на пол, но продолжает карабкаться, пока наконец не заберется с ногами к тебе на подушку. Тогда он садится рядом с тобой и сидит так всю ночь, смотрит на тебя, мурлычет какую-нибудь песенку или просто отгоняет от тебя мух, комаров, а заодно и плохие сны, которые время от времени залетают к нам через открытую форточку. Когда вырастешь, ты будешь часто с теплой и светлой грустью вспоминать, как сладко, как без- заботно спалось тебе в далеком детстве. А ведь это в какой-то степе- ни благодаря ему, твоему верному и преданному другу. Ну а под утро, как только начинает светать, он быстренько спрыгивает вниз и прячется опять в своем ящике для игрушек. — Это правда? — почти шепчет изумленная Санька. — Больше, чем правда. — Дедушка качает головой. — Это сказка медвежонка Фили. Санька часто-часто моргает глазами. Ей и хорошо оттого, что у нее есть такой преданный друг, и жалко почему-то Филю… и стыдно, что она часто, просто так бросает медвежонка на пол, а иногда даже забывает его на несколько дней на улице. Дедушка догадывается, о чем внучка думает, успокаивает: — Да ты сильно-то не кисни. Игрушки так устроены, что всё и всег- да прощают нам, людям. Они понимают нас так хорошо, как мы сами, наверное, не понимаем себя. Ведь они знают о тебе самое главное: они знают твою сказку. Санька далеко не все поняла из дедушкиных слов, но крепче прежне- го прижала к себе Филю и опять заморгала ресницами часто-часто, чтобы не заплакать. А дедушка о чем-то задумался, замолчал. Санька тоже сначала мол- чала, молчала. Потом все-таки не выдержала и спросила: — А у всех есть своя сказка?