Сибирские огни, 2015, № 12

68 ВЛАДИМИР СВЕТЛОСАНОВ «ВЫХОДИЛ ИЗ ГЕНУИ КОРАБЛЬ...» * * * Я уеду за тридевять самых далеких земель. Перемена пространства, сули обновление духа. Провожая меня, эолийская плачет свирель, Золотая сережка Колхиды продета в эвксинское ухо. Вы поймете меня, если верить, свободна душа. Переменными токами веры, любви и надежды Заряжаемся мы и уходим, куда-то спеша, Одинокие братья и сестры, тяжесть и нежность. К мысу Доброй Надежды за выводком тех кораблей, Что у всех на слуху, по стопам стихотворного слуха, Я уеду за тридевять самых бескрайних земель. Перемена пространства сулит обновление духа. * * * Брось морскую жизнь, и Парос, и смоковницы его. Архилох Знаю, что скажешь ты мне, Архилох, воин, поющий Деметру: «Брось морскую тревогу, смоковницы Пароса брось». Старая песня! Корабль неплох, парус направлен по ветру, А с Нептуном договоримся авось. Архитектура волны, Архилох, как завиток капители. Хокусая б сюда! Ах как жаль, что ты с ним не знаком. У меня попугай был, он сдох (верь, не вынес морской канители), Так вот он, ты прости, он тебя величал дураком. С мачты, бывало: «Дурак Архилох» — затараторит проклятый. Кто его научил, я не знаю, — матросы небось. Как же, есть тут один, на корме, с восхода поет до заката: «Брось морскую тревогу, смоковницы Пароса брось». Солотча (сорок слов) Помню сосны Солотчи, стеклянный скелетик полыни, Полынью одиночества в небе, как в белой пустыне, Кругосветную посолонь, тихие лунные канты, Око ближней Оки, руки матери божьей Оранты, Хор далекой Мещёры, и галочий крик, и сорочий, И рязанскую Хлою, колючую хвою Солотчи.