Сибирские огни, 2015, № 12

5 АЛЕКСЕЙ РЯСКИН ЗАПРУДСКОЕ Под конец, когда выпитое уже просилось обратно наружу, он отказывался от закуски и занюхивал листиком мяты. Лицо его становилось румяным и довольным, и Калатушкин поворачивал назад к дому. Возвращался он в страшном шатании, держась за стебли растущей вдоль дороги полыни. Не чувствуя в себе сил обходить оставленные коровами кучи, Калатуш- кин звонко шлепал по ним сапогами и возвращался домой в совершенно непотребном виде. Был лишь один случай, когда участковый напился так сильно, что не мог идти сам, и его пришлось нести домой на руках. Как-то в середине июля из города приехала комиссия: искали самогонщиков. Калатушкин лично сопровождал приезжих — двух высоких, чахоточного вида мужчин и женщину, которую, судя по внешнему виду, в детстве кормили только редькой. В тот день деревня напоминала курятник, в который забросили лису. Все бегали, как при пожаре, и прятали банки, бутылки и прочие емко- сти. Многие хоронили в огороде, предварительно сделав какую-либо по- нятную только им отметину, чтобы не забыть, где закопано. У Кольки Морданова огород был засажен так плотно, что негде было вилы вот- кнуть — обязательно на что-нибудь наткнешься. Он не один раз ругал жену за то, что та слишком усердствует при посадке, но, несмотря на это, упрямая женщина продолжала сажать овощи так часто, что Колька даже специально приводил друзей, и те на спор плевали в его огород, стараясь попасть на землю. Но все без толку: ни один плевок не коснулся земли на огороде Мордановых. Ботва от картошки, листья помидоров, огурцов и прочих овощей укрывали почву так плотно, что пробиться сквозь них мог только сильный ливень. Именно поэтому Колька решил прятать свои запасы и сам перегоночный аппарат в стоге сена. Морданов загнал своего сына Ваську на самый верх скирда и вилами подавал ему банки. Васька проворно закапывал их в недрах соломы, пахнущей прошлогодним летом. Отец все время повторял снизу, чтобы он был осторожен и не побил стек- ла. Васька бережно, словно ребенка, прижимал к груди самогон, боясь выпустить из рук. Ему не терпелось хотя бы кончиком языка попробо- вать, что за сокровище они закапывают в соломе. Пряча последнюю бу- тылку, Васька не удержался, вынул пробку, сделал несколько глотков и с криком упал со скирда. Отец выругался, поднял сына и повел промывать желудок сывороткой. Витька Комолый, прозванный так из-за того, что держал быка с об- ломанными рогами, закапывал банку самогона в уголь, но поскользнулся и разбил ее. Он так разозлился, что пинал уголь до тех пор, пока не сло- мал себе палец на ноге. Те, кто жил на берегу реки, прятали все в мешки и топили их в камы- шах, надежно привязав к какому-нибудь деревцу или специально вбитому колышку. Федот Захаров и его дядя Яков, которого все в деревне звали дядей Яхимом, прятали банки в мешки с мукой. Неожиданно для себя они нашли в муке две бутылки, спрятанные еще в прошлом году. Одна