Сибирские огни, 2015, № 12

59 АЛЕКСЕЙ РЯСКИН ЗАПРУДСКОЕ Микиткину она, например, практически с того света вытащила. Было это так: старшая сестра Саньки, Клавка, полезла за граблями на чердак да и уронила случайно лопату прямо в люльку, которую, как на грех, постави- ла под лестницей мать. Лопата раскроила голову полугодовалой Саньке почти пополам. Ужас что было! Лучше и не говорить. Но Хрупалка, быв- шая при этом, быстро подбежала, скрутила голову куском своего платья и до самого заката посыпала рану нагретой на солнце землей. Она сказала Санькиной матери, чтобы та каждый день точно так же делала. — Земля все излечит, на то она и мать, — добавила колдунья. И действительно, земля сделала, казалось, невозможное: Санька выжила. Мало того что выжила, так еще и дурой не сделалась. Правда, шрам от переносицы до макушки остался с ней до самой смерти. — Слыхали, Машка-то, дочь Савки Рогова, волосы остригла? — сказала Райка Комолая. — А что? — не понял Федот. — Ясно что — зеленеть начали. Все бабы загудели, недоумевая, как это Федот не знает, что, как только человек начинает знаться с нечистой силой, кончики его волос по- крываются зеленой плесенью. Поэтому молодые колдуны и колдуньи ко- ротко остригают волосы или носят платки. — Передала ей Хрупалака, — сказал кто-то. — Да ну? — Точно ей. Федот бессмысленно грыз тыквенные семечки и слушал споры о Хрупалке, о Машке Роговой и прочих загадочных делах. Даже с его не- поколебимым характером порой становилось удивительно от того, что мир не ограничивается одной лишь едой да работой и что в природе есть много чудесных тайн. Никто так и не заметил, когда же день уступил место вечеру и ког- да вечер сменился ночью. Веселье и не думало заканчиваться. Женщины пели все громче, в азарте стуча кулаками по столу и стоящим на нем та- релкам. Мужики пили водку большими стаканами и валялись то тут, то там по двору, словно мертвые. Подремав с часик, они вставали и снова возвращались к столу. Дети бегали по разбросанным во дворе пьяным телам, как по кочкам в трясине. Откуда-то из глубины праздника доно- сился жиденький звук гармони, тонувший в бездонном море поющих и кричащих голосов. Комолый зацепился за вбитый в порог гвоздь, упал и сломал себе руку. Правда, понял он это только к утру. Всю ночь Витька ходил, при- жимая ноющую кисть к груди, и всех просил потрогать ее: мол, цела ли. Когда кто-то начинал проверять руку Комолого, Витька кричал и мате- рился, обзывал неумехой, а затем уходил искать кого-нибудь другого. Дети метались меж столов, как кипятком ошпаренные. Они забра- сывали взрослых найденной на столе закуской, кусали их под столами за ноги и жгли крапивой, дразнили пьяных, незаметно подливали самогон в квас и компот. В результате во дворе начался такой бардак, что Калтон,