Сибирские огни, 2015, № 12

30 АЛЕКСЕЙ РЯСКИН ЗАПРУДСКОЕ стала собирать огромных, пузырящихся от жары столетних жаб. Федосья вспомнила, что, когда в детстве она провалилась в прорубь, ее бабка Пра- сковья привязывала ей таких же жаб к шее и заставляла носить сутками напролет. Прасковья говорила, что они перетянут всю простуду на себя. Федосья помнила, насколько действенным оказалось такое лечение: жар и кашель как рукой сняло, и она быстро пошла на поправку. Ловить лягушек оказалось не так-то просто. Чуть заслышав шаги женщины, они прыгали в воду и скрывались под слоем ряски. Федосья шарила по илистому дну руками, пытаясь на ощупь поймать строптивых жаб. Но, как она ни старалась, гады оказывались проворнее. Федосья долго ходила вдоль ручья, топча хвощ и мать-и-мачеху, но ведро ее было по-прежнему пустым. Отчаявшись поймать жаб с берега, она, приподняв подол, вошла в ручей. Воды было немного — по колено, хотя мужики, ловившие в нем рыбу, говорили, что ближе к середине ручей становится глубже, примерно локтей на десять. Но Федосью не волновала глубина ручья. Она ходила вдоль берега, одной рукой держа ведро и подол, а дру- гой раздвигая камыш. Вода была теплой. Ноги женщины по щиколотку проваливались в мягкий ил, издавая при этом смешные непроизносимые звуки. За три часа Федосье удалось поймать только четырех лягушек, две из которых были до того маленькими, что их пришлось выбросить. Двум оставшимся она веревкой связала задние лапы, чтобы не убежали, и положила в ведро. Колька Морданов вез домой просо. Увидев Федосью, он остановил коня и долго всматривался, пытаясь угадать, что именно она ловит. Так ничего и не сообразив, он подъехал ближе. — Здорово! — крикнул он, не слезая с коня. Федосья подняла голову, утерла рукавом лицо. — Здорово! — Ты никак пиявок в суп ловишь? — спросил Колька, пытаясь за- глянуть в ведро Федосьи. — Как же! В суп! Вот наварю — заходи, угощу. — Так чего делаешь-то? — Да вот, жаб собираю. Буду своих лечить. — О как! Научил кто? Или сама придумала? — Бабка, царство ей небесное, так меня лечила. — А я вроде ничего, тьфу-тьфу, — сплюнул Колька. — Правда, два дня тоже покашливал. Машка самогоном растерла — и как рукой сняло. Федосья лишь махнула рукой: — Я уж своих чем только не растирала. Все без толку. Кашляют так, что вот-вот кишки выплюнут. Колька поправил съезжающий с лошади мешок: — Ладно, поеду я. Он уже тронулся, как вдруг вспомнил: — А ты слыхала, что Калтона-то пришибло? — Как пришибло?— не поняла Федосья.