Сибирские огни, 2015, № 12

29 АЛЕКСЕЙ РЯСКИН ЗАПРУДСКОЕ пытался отыскать потерявшуюся, но мух было так много, что он оставил это занятие. — Ничего, — бодрясь, ответил он. — Вот встанем — все сделаем. — Встанешь тут, как же, — проворчал дядя Яхим. — Кашель этот окаянный до того надоел, что от него уже все тело болит. — А вот интересно: мухи болеют? — спросил Федот, чтобы пере- менить тему. Дядя Яхим, не ожидав такого вопроса, растерянно пожал плечами и зашелся в кашле. — Ведь если они болеют, — продолжил Федот свою мысль, — то, значит, и лечиться как-то должны. Так, что ли? Видя, что Яхим не интересуется мухами, Федот подвел итог: — Нет, наверное, не болеют — ни днем ни ночью от них покоя нет. — Не болеют, — зевнул Яхим и добавил: — Так они и не работают. Поворочавшись, он лег на правый бок и забылся сном. Вскоре уснул и Федот. Так проходило время: медленно, скучно, в безделье. Кроме подсче- та мух забавлялись еще тем, что плевали в потолок. Напрасно Федосья стыдила мужа и детей. Даже дядя Яхим пару раз участвовал в этих играх. Но из-за устаревшего устройства собственного организма его плевки не долетали до потолка и падали назад ему на лицо. Яхим злился, плевал еще сильнее — и еще больше слюны падало ему на лоб. Дети смеялись, а Фе- дот жизнерадостно кашлял, видя заплеванного собственным немощным ртом Яхима. Если и говорили о чем-то, то о чем угодно, только не о работе. Любое напоминание о ней приводило Федота и дядю Яхима в уныние. Пару раз в гости заходил Фёдор Беженцев. Он был одним из не- многих мужчин, кто не подхватил простуду. — Ну что, — говорил он, входя и садясь на табурет, — все валяе- тесь? — А ты — все шляешься? — ворчал дядя Яхим, поворачиваясь ли- цом к гостю. — Косить-то начал? — спрашивал Федот. — С новой недели начну. Ригу надо починить. — А Нюрку-то похоронили? — Похоронили, царство ей небесное. — Отпевал-то Комаренок? — Отказался. — Чего это? — удивлялся Яхим. — Говорит, что если она сама утопилась, то отпевать нельзя. — Вот те раз! Кто же теперь узнает, сама или не сама… А если не сама? Фёдор пожимал плечами. Мол, не моего ума это дело. Просидев с часик, он уходил, и Захаровы снова устремляли свое внимание к мухам. Федосья, вспомнив старое средство от простуды, наварила с утра чугун щей и на весь день ушла к ручью за яблоневым садом. Там она