Сибирские огни, 2015, № 12

11 АЛЕКСЕЙ РЯСКИН ЗАПРУДСКОЕ Калтон смотрел на дорогу. Уставший, сытый и довольный, он все же не торопился ложиться. В такие вечера хочется посидеть подольше. Из сарая слышалось тихое пение — там Полина укладывала младших детей. С отцом сидел лишь Иван. — Смотри-ка, Анылка, — сказал Иван, показывая куда-то в сум- рак. Калтон посмотрел туда, где еле виднелась какая-то маленькая со- гнувшаяся тень. — Анылка, — узнал он. — Все гуляет. По улице во тьме, словно призрак, медленно шла старуха Анылка. Она была старой настолько, что волосы, падавшие с ее головы, рассыпа- лись в прах, не успев долететь до земли. Сморщенное, изжеванное годами лицо, тоненькие, кривые, как ветки вишен, ручки, провалившиеся куда-то вглубь черепа глаза — все в ее облике говорило о том, что смерть излишне церемонится с ней. Само время было заперто внутри этого тщедушно- го тельца и все падало, падало куда-то в кромешную тьму ее старости. Даже птицы облетали старуху за версту, пугаясь ее бездонного возрас- та. Жила Анылка в полуразвалившемся доме у пруда. Жила абсолютно одна. Говорят, что воздух в ее доме был настолько пропитан старостью, что там даже мухи не водились. Дом, в котором жила Анылка, был точ- ным отображением ее внутреннего состояния: слишком старый, чтобы стоять, и слишком крепкий, чтобы рухнуть. Впрочем, сказать, что она жила в доме, было бы не совсем правильно. Анылка ходила. Все время, с утра и до утра, она была где-то, но не в своем доме. Согнувшись в три погибели и медленно переставляя крошечные, высушенные старо- стью ножки, Анылка истаптывала деревенские дороги, казалось, не зная усталости. Куда она шла, к кому и зачем, было совершенно непонятно. Она ходила, ходила, ходила все по тем же улицам, мимо тех же домов, которых она толком даже не видела из-за того, что была безжалостно согнута к земле давящими на нее годами… Ни дождь, ни снег, ни лютая жара — ничто, казалось, не волнует ее. Важно только то, что дорога должна всегда продолжаться и ее ноги должны по ней идти. У Анылки не было ни огорода, ни хозяйства, ни родных. Питалась она лишь тем, что ей давали соседи. Деревенские бабы всегда звали старуху к своему столу. Это считалось чем-то вроде хорошей приметы. Несмотря на свои годы, старуха была прекрасным собеседником и мудрым советчиком. Ее память не притупилась от прожитых лет и была остра, как вилы. Она помнила по именам каждого человека в Запрудском, включая детей. С Анылкой говорили, Анылку слушали и прислушивались к ее советам. Порой ей доверяли самые сокровенные тайны, о которых не решались сказать даже жене или мужу. Калтон встал и подошел поближе к забору, чтобы не шуметь и не будить детей. — Анылка, — позвал он. — Заходи в гости. Посиди со мной, по- ужинай.