Сибирские огни, 2015, № 6

92 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА ла комнаты и была забита при уплотнении жильцов. Их разделяло про- странство в ширину ладони, и могли бы давным-давно встретиться — хотя бы случайно, на лестнице или во дворе. Нет, проскакивали мимо, не замечали друг друга или час встречи еще не пришел и он не рассмотрел ее? Потому что ему из конспиративных соображений запрещено заво- дить знакомство, а тем паче дружеские отношения с соседями. И давать уроки он согласился на свой страх и риск, нарушая инструкции. Но ведь должен был обратить внимание и запомнить необычно обтянутую косын- кой головку! Вероятно, Переплетчик был прав, укоряя его в невнимательности… Это восхищение Лизой оживило и подвигло к походу в консервато- рию, дабы сдаться на милость профессора. Тот же с порога заметил его преображение и сразу простил пропу- ски занятий. Он сам был почти счастлив, и у Станкевича возникло подо- зрение, что учителя тоже изрядно помучили покойники. Но спрашивать ничего не стал, сел играть и его порадовал. А профессор вдруг спросил об умершем инструменте, дескать, неплохо бы достать его из почетного угла и опробовать — вдруг ожил? Признаваться, что виолончель разбита в щепки и давно снесена на свалку, он не стал и ответил неопределенно, мол, попробую. Однако это напоминание о прошлом его покоробило и заставило вспомнить о сорвавшейся и улетевшей в замочную скважину струне. Только сейчас ему пришло в голову, что злоключения с покойной Августой не закончились и непременно еще как-то отразятся на его жиз- ни. Не следовало отпускать на волю эту струну… После нескольких уроков Лиза стала приходить без сопровожде- ния. Он заранее становился возле своей двери и слушал, когда откроет- ся соседская. И когда она открывалась, сердце стучало в горле, отбивая ее мелкие шажочки. Их было ровно семь — таково расстояние между дверями квартир. Станислав без ее звонка распахивал свою дверь, и она всякий раз тайно радовалась, что он ждал, и это вселяло надежды. Их нахождение вдвоем в одном пространстве как-то сразу сняло пре- граду, стоящую между ней и его чувствами. А желание пока было един- ственным — развязать косынку и посмотреть, какие у Лизы волосы. Из-под плотного и тугого покрова не выбивалось ни одной прядки и лишь чуть выглядывали нежные мочки ушей, к которым хотелось при- коснуться губами или даже осторожно прикусить. Сама же она косынки не снимала, и Станкевичу однажды приснилось, что головка ее украше- на золотыми вьющимися локонами. Вероятно, она скрывала свою кра- соту, чтобы не выглядеть прекрасной, что совсем не приветствовалось среди комсомольской молодежи. Желание он испытывал и на мочки ушек смотрел с вожделением, но всякий раз откладывал даже попытку дотронуться до ученицы, если не считать необходимых движений и прикосновений, когда он показывал, как пальчики должны лежать на грифе, смычке и как прижимать скрипку подбородком.