Сибирские огни, 2015, № 6

88 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА гвозди?! Я не выдержу! Я уже играть не могу! Раны на руках! Каждый день распинать меня и уродовать слух!.. — Тебе и в самом деле в санаторий бы, — посетовал и посоветовал Переплетчик. — Но сейчас некогда. Сиди дома, слушай звоны и наблю- дай. Ты музыкант, ты чуткий, ты с глазами и ушами, не то что другие. Можешь видеть и слышать сразу оба мира! Ты всегда стоишь на умозри- тельном мосту… А я по тебе стану определять, помогают колокола или… Это тебе задание такое! И ушел так же, не скрываясь и не соблюдая конспирации. Спустя час наконец-то явился латышский стрелок с жалованьем и продуктовым набором. Пришел, как всегда, невозмутимый и бесстраст- ный: наверное, Эдгара тоже ничего не брало, как Сталина. Станислав принял деньги, расписался в ведомости и получил паек. — Ты ничего особенного на улицах не замечаешь? — будто между прочим спросил Станкевич. — Что-нибудь необычное? — Суета и шум, — проронил Веберс, но отвел глаза. — Трамваи эти гремят, звук и скрежет — душу выворачивает. Особенно на поворотах… Хочу на свой хутор. Или как ты, сидеть дома. Он что-то замечал! Но, как всегда, скрывал свои чувства. — Чекист должен замечать все, — передразнивая Переплетчика, сказал Станислав. — И быть внимательным. Вероятно, Троцкий не уговорил звонарей и к вечеру, потому что ко- локола молчали до сумерек. Все это время Станкевич стоял у раскрытого окна и прислушивался к затаенному шуму вечернего города. Вместе с темнотой у него опять заныли ладони, не помогли даже поздно загорев- шиеся электрические фонари, тогда еще редкие в Москве — экономили электричество. В предчувствии грядущей ночи он все больше испытывал беспокойство и, разумеется, спать не собирался, а хотел, как вчера, при- твориться спящим и, когда явится Августа, не дать ей забивать гвозди. Поэтому он заранее достал из-под дивана молоток и, выбрав момент, когда на тротуаре никого не было, выбросил в окно. Однако не прошло и четверти часа, как в дверь позвонили, судя по всему чужие. Станис- лав не хотел открывать, но пришедший гость проявлял настойчивость, и пришлось отворить. За порогом стоял незнакомый мужик с кнутом за поясом, вероятно извозчик. — Из вашего окна выпало, — и протянул молоток. — Прямо моему коню меж ушей. Конь понес, разбил коляску. Прошу заплатить. Можно было бы вытолкать его взашей, но от извозчика разило по- койником! И прикасаться к нему было выше всех сил. Станислав вынул принесенные латышом деньги и протянул гостю с того света. Тот отсчитал какую-то сумму и лишнее вернул. — Нам чужого не надо. Мы берем свое. И удалился. Станкевич слегка отодрал фанеру, которой была заколочена смежная дверь с чужой соседской квартирой — доходный дом после революции