Сибирские огни, 2015, № 6

76 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА доме все спят, — Эдгар. Значит, начинался «день чекиста», когда при- носили жалованье. Гутя услышала, вырвала гвозди из ладоней и исчезла в углу, откуда появилась, но на полу остался ее молоток и инструмент по- середине комнаты! А еще нестерпимая боль в ладонях. Станислав, однако же, облегченно открыл дверь и вместо латыша увидел немца Зигмунда Шуберта! Смутился от неожиданности, забыл о его самоубийстве, по- этому разочарованно спросил, где стрелок Веберс. — Уехал в командировку! — радостно сообщил тот, вручая деньги и продуктовый набор в честь Первого мая. — Теперь я буду приносить жалованье. Зигмунд всегда говорил с акцентом, а тут и вовсе коверкал слова. Энергичный и подвижный не в пример латышу, он как всегда спешил и забыл дать ведомость, чтобы расписаться в получении. Посыльный за- мешкался, охлопал карманы и засмеялся: — Вспомнил! Теперь расписываться не надо, — и вынул жестяную табличку, которые обычно крепят к могильным тумбам, но без надписи. — Оставь отпечаток указательного пальца. — Отпечаток? — слабо удивился Станкевич. — Дактилоскопический оттиск, — поправился Зигмунд. — Новые порядки для тех, кого перевели в секретные сотрудники… Станислав приложил палец к жестянке, Шуберт спрятал ее в карман и уже взялся за ручку двери, занес ногу на порог, но что-то почуял или заметил. — У тебя все хорошо? — спросил настороженно и глянул на молоток возле дивана. — Да, все в порядке, — отмахнулся Станкевич и выдал то, что пер- вое пришло в голову: — Занимаюсь ремонтом, заколачиваю гвозди. — А мне показалось, ты играл на виолончели. Я услышал боже- ственную музыку, через дверь. И даже остановился… — Тебе показалось… — Да я что, глухой? Ты же играл неоконченную симфонию «Звон храмовых чаш». Об этой симфонии он знать не должен был, но отреагировать Стан- кевич не успел. — Давно не проветривал квартиру. — Зигмунд потянул носом. — Покойником пахнет! Говорят, по Москве днем и ночью теперь ходят по- койники. — Погоди! — опомнился Станислав. — Ты ведь тоже покойник… Шуберт жизнерадостно рассмеялся: — Как видишь, жив и здоров! Перевели в другую службу, сочи- нили легенду. Меня зовут теперь… Впрочем, мое имя тебе знать не обязательно. И ушел. Все это видение можно было бы отнести к бреду воспаленного бес- сонницей сознания. Мертвый инструмент он мог вытащить сам, но как