Сибирские огни, 2015, № 6

45 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА самым дверям и оттуда вдруг сиганул в траву. Сначала сказал, дескать, скорее всего, ступенька была подпилена, вот и сорвался, ногу сломал и руку в двух местах, чуть локоть не вылетел. Но спустя какое-то время признался: ощутил мощнейший толчок в грудь, словно торцом бревна ударили, а ничего нет! Воздух! Рисковать больше не стали, бросили бутылку с керосином и зажига- тельным патроном пальнули. Причем, пока строение полыхало, Василиса звука не издала, потом уже обнаружили, когда головни рухнули наземь. Скорее всего, задохнулась сразу и потеряла сознание. Но как-то странно, почти не обгорела, хотя одежда сотлела в прах, а у нее ни единого ожога, волосы целые и только кисти рук красные. Станкевич увидел ее и сразу поверил, что оживет, поскольку настоя- щие ведьмы в воде не тонут и в огне не горят. Местные жители зароптали, но разгребли головешки, достали тело и унесли к себе в деревню, хоро- нить уже во второй раз. Возможно, Василиса и на сей раз ожила, но никогда более наяву к нему не приходила… Патриарх не чувствовал своей вины за ее гибель, поэтому косоглазо- го внука не удостоил ни разъяснениями, ни оправданиями. Тогда на месте происшествия находился сам Анкудин Ворожей, как раз и арестованный по новому ордеру — как принадлежащий к таинственной секте выполз- ней. Мог бы крикнуть, как-то сообщить через конвойных, но тоже про- молчал, хотя наверняка знал, где дочь скрывается. Даже зарастающая дорога вскоре вообще потерялась, и скрипу- чая телега покатилась лесом, совершая выкрутасы меж старых деревьев. О том, что здесь когда-то жили люди, свидетельствовали только редкие столбы, сохранившиеся ворота под навесами, бессмысленно торчащие среди взматеревшего леса, да рухнувшие и вросшие в мох поскотины. И еще, то ли казалось, то ли фантазировал музыкальный слух, изредка доносились некие отраженные, как эхо, человеческие голоса, крик, гогот, кудахтанье домашней птицы и далекий коровий рев. Среди этого давнего запустения, среди исчезающих, допревающих следов жилья вдруг и оказались целенькие скрипучие ворота и креп- кий еще, далеко не новый лабаз, торчащий над березовым мелколесьем. Сосновые, кремневые столбы закалились на солнце, покрылись медно- красной патиной, и сам темный амбар наверху излучал ощущение крепо- сти и неприступности. Гнедой конь остановился перед воротами, хотя их можно было объ- ехать с любой стороны, сиплый соскочил с телеги, открыл створки и впу- стил повозку. Конь подвернул к лабазу и встал, замотав головой от гнуса. — Вот тебе временное жилье, — сообщил лесничий, спрыгивая с телеги. — Поживешь покуда здесь, между небом и землей. Подсобите ему, хлопцы.