Сибирские огни, 2015, № 6

39 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА Арестовывать бабку Станкевич не стал, все равно до Москвы живой не довезут, отпустил с миром, но на ус себе намотал. От председателя Станислав прямиком отправился на кладбище, мо- гилу утопленницы посмотреть — на месте, крест стоит и никаких особых следов. Как мужики землю лопатами прихлопали на могильном холмике, так и есть. А в ушах до сих пор стоит шепот Василисы: — Знаю, тебя все еще тетушка мучает, не отпускает. Так я пробку эту вышибу. Теперь меня будешь помнить, искать по ночам. Я дева, как бражка, сладкая, долго хмелить буду! На следующий день надо было собирать подводы по деревням и пе- реезжать в Чурилки за семнадцать верст, в самый глухой куст деревень всей округи. По оперативной информации, там и собрался весь сброд, прячущийся от власти: местные разбойные люди, недобитые беляки, кол- дуны и ведьмы. Предстояло разыскать и арестовать шестнадцать чело- век, означенных в ордере Комиссии. Однако Станкевич перенес поездку, ибо наутро и вовсе сделался зачумленным. Проснулся оттого, что Васи- лиса его окликнула, а потом почудилось, не дежурный по команде плошку с кашей ему ставит на стол, а она! Вокруг же не бойцы сидят и стучат ложками — будто их дети, и сколько — не сосчитать. Едят весело, жадно, с аппетитом и на него посматривают. Но сморгнул, и исчезло видение… Пятый месяц команда рыскала по костромским лесам, исполняя по- ручение Особой комиссии, местным чекистам передали уже три партии арестованных, дабы препроводили в центр, и ничего подобного не слу- чалось. Конечно, чувствовалась усталость, и у бойцов в том числе: фор- ма поистрепалась в лесах, за внешним видом не следили, коней давно не перековывали, не чесали. Иные спали плохо, во сне маму звали, а самый бывалый и по годам старший, боец Эдгар Веберс, из латышских стрелков, после штурма очередного лабаза в Мухме вдруг замолчал и перестал есть. У Станислава на этот счет были особые инструкции, но он исполнять их не спешил, думал, пройдет, но соглядатаи, бывшие в команде, донесли, и пришла шифровка передать латышского стрелка в ведомство местного ОГПУ. Ему было жалко расставаться с мудрым и обстоятельным Эдгаром, который был с ним вместе еще в Отряде особого назначения при ВЧК. И еще их сближало то, что оба плохо, с сильным акцентом говорили по-русски, хотя Станкевич все время пытался исправить свое произно- шение и благодаря тонкому музыкальному слуху довольно быстро овла- дел языком. Но для Веберса русский оказался непосильным, хотя он до революции еще изучал этот язык в рижской гимназии. Другие бойцы особым интеллектом и образованием не были отягощены, представляя собой бывших кавалеристов Первой конной, матросов и рабочих-желез- нодорожников. Пришлось исполнить приказание, Веберса отвезли в Чухлому и передали, Станислав почуял одиночество и с тех пор стал таить все, что творится в голове и душе. Он быстро отыскал причину остаться еще на