Сибирские огни, 2015, № 6

30 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА — Я убью его! Студент словно услышал угрозу, перестал стучать и исчез. — И еще убей своего папу! — зачем-то мстительно и горько вы- молвила она. Станислав убежал к себе, поскольку вот-вот должны были вернуть- ся со станции родители, и, бегая по комнате, переживал все заново. Он плакал и все время насухо вытирал лицо, чтобы не заметили слез. И так натер, что оно загорело и сделалось красным, как у Вацлава. Потом лег, съежился, показавшись себе маленьким, несчастным, и внезапно заснул. И проснулся поздно вечером оттого, что Гутя сидела рядом и гладила его по волосам. — Родители не пришли, — сообщила она, отдернув руку. — Мне страшно… Дома было холодно, потому что куда-то пропал и слуга — не принес угля из сарая и не затопил печи. Лицо у тети распухло, глаза заплыли и близость ее тела почему-то больше не вызывала обжигающей плотской страсти. Возможно, потому что было студеным, напряженным и на ощупь словно окостеневшим. Чувство вины все еще колючим комом топорщи- лось во всем его существе, но Станислав молчал и только гладил ее по- никшие полуголые плечи. Они сначала сидели на кровати, прижавшись друг к другу от холода, потом, несмотря на опасность появления родите- лей, забрались под одеяло. Как-то незаметно оба согрелись, и в нем опять проснулась ревность, затмившая предощущение грядущей беды. — Зачем ты занимаешься с учителем? — спросил он ломким голо- сом. — Он же мерзкий, красный и веснушчатый! — Назло твоему папе! — мстительно призналась она. И вдруг рассказала, почему отец приютил бедную родственницу в своем доме и всячески ее опекает. Оказывается, три раза в неделю, когда Гутя работает в мясной лавке, он приходит туда, запирает дверь и делает то же самое, что учитель музыки, но уже без всякой какофо- нии. И это продолжается четвертый год — все время, пока она живет в Белостоке. В этот миг он возненавидел отца и мысленно поклялся каким-то об- разом отомстить ему. Он хотел этого так страстно, что молитва была ус- лышана. До утра они с тетей так и не уснули, испытывая ненависть ко всему окружающему и друг к другу, а в седьмом часу в дверь застучали и по-немецки потребовали отворить. Сначала дом обыскали, перевернули все вверх дном, но ничего особенного не нашли, кроме продуктов с интен- дантских складов. Станислав с тетей уже принялись наводить порядок, однако немцы снова пришли и выгнали их на улицу, повесив на дверь свой замок. Они и сказали, что родители сидят в тюрьме, а дом преступников и все имущество, в том числе и мясные лавки, подлежат реквизиции в пользу армии. Первую сиротскую ночь пришлось пережидать в угольном сарайчи- ке, закутавшись в тряпье, но пришел интендант и велел убираться прочь.