Сибирские огни, 2015, № 6

26 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА кими мясными лавками по городу и еще помогал родственникам, поселив в своем доме эту самую тетю Гутю, девицу на выданье. Он сам играл на духовых инструментах в любительском оркестре, мечтал вырастить из сына музыканта, поэтому Станиславу, а заодно и юной воспитаннице на- няли учителя музыки, краснолицего и веснушчатого студента консерва- тории Вацлава. Три раза в неделю он приходил к ним в дом и занимался с каждым отдельно по два часа, причем с Гутей только на скрипке, а со Станиславом еще на альте и виолончели, ибо заметил его особую одарен- ность. — Такое ощущение, будто вы сами — смычок! — восхищенно гово- рил он. — Вы извлекаете из себя божественное звучание! Война учебе не помешала, тем более у отца немцы сначала забрали склады под свои нужды, а потом назначили его управляющим и платили хорошее жалованье. А вот учитель музыки страдал, лицо у него выцвело, побледнело, нос от этого словно вырос вдвое, и яркие веснушки стерлись. Втайне от родителей они с теткой подкармливали Вацлава, давали с собой съестное и копили для него деньги. К тому же делать это было нетрудно, отец с матерью целыми днями пропадали в пакгаузах, а продуктов было достаточно, особенно немецкого шпика, консервов и муки. Студент бы- стро ожил, руки перестали дрожать, когда настраивал инструменты или канифолил смычки, и даже нос стал поменьше. Обычно Вацлав давал задание Станиславу и сам уходил наверх, к тетке, которой никак не давалась даже простенькая скрипичная музыка, потому как учитель не мог поставить ей руку. Гутя родилась в деревне, закончила всего лишь сельскую школу для бедных, однако говорили, что она очень красивая и ее ждет удачное замужество и хорошее будущее в Белостоке. Станислав присматривался к своей тетушке, но никакой особой красоты не замечал: чопорная, горделивая и совсем не улыбчивая девица. Обычно из ее комнаты на уроках музыки доносилась невразуми- тельная какофония звуков, перемежаемая бубнящим голосом учителя, ко- торый потом исполнял небольшие пьески, заставляя их повторить. И еще горестные вздохи и стоны разочарования бедного и упорного студента. Ей следовало бы прекратить занятия, но отец настаивал, да и сама Ав- густа страстно мечтала научиться играть в надежде, что выдадут замуж в богатую, образованную семью. Поэтому учитель терпеливо возился с ней часами и, даже будучи бледным, возвращался от нее красным, вспотев- шим, но зато улыбался, когда слушал Станислава, и говорил: — Вы будете еще великим музыкантом! Запомните только одно: ве- ликое достигается великими поступками. Это льстило, вселяло уверенность. Учитель потом смеялся и по се- крету сообщал: — А вашей милой тетушке я до сих пор не могу поставить руку. Ей самое место в мясной лавке. Беда на их семью обрушилась внезапно.