Сибирские огни, 2015, № 6

14 СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВ ПОНТИФИК ИЗ ГУЛАГА придворными белошвейками, откуда и родилась версия о принадлежности к высокородным корням. Однако прозвище уже пристало намертво, да и видом Екатерина ему соответствовала. В юности она тоже начинала с портняжьего ремесла и освоила весьма хлебное дело — перелицовывать пальто. Сукно обычно было двухсторонним: поносил на одной, затаскал, затер, но распорол швы, перевернул наизнанку — и опять как с иголочки. Если же новое купить не на что, то можно повторить процесс, поскольку ставшее изнаночным сукно тем временем отдыхало, само приводилось в порядок и опять выглядело прилично. Выйдя замуж за ученого из секретной лаборатории, она оставила свое занятие, но, когда он оказался не у дел, да еще в ссылке за воль- нодумство, снова стала брать заказы. И это далеко не императорское занятие помогло не то что выжить, а утвердиться в новой ипостаси. Принцип перелицовывания одежды годился на все случаи жизни: пре- образовать таким образом можно было что угодно, от жилья — по- средством перестановки мебели — до политической системы в госу- дарстве. Потом скоропостижно скончался муж, и к негласному светскому прозвищу добавилось слово «вдовствующая». С давних, еще ссыльных пор она завела змейскую привычку будить Патриарха рано утром, чтоб закрыл за ней дверь. Сама вставала чуть свет — ходила на рынок за теплым, парным молоком к завтраку своего мужа-академика, которому требовалось биологическое тепло животного. Станкевич тогда жил у них на правах квартиранта и позволял помыкать собой как ей, Екатерине, вздумается. И еще тогда он тихо невзлюбил будущую черную вдову, но терпел, добывая из этого благо: его существо- вание в доме физика обеспечивало не только близкую дружбу с ним, но видимую безопасность и даже неприкосновенность. Надзирательные ор- ганы неожиданно благодушно позволили ссыльному Станкевичу жить у таких же ссыльнопоселенцев, дабы легче было отслеживать сразу всех. Они прекрасно знали о неусыпном наблюдении и прослушке, соблюда- ли жесткие правила конспирации, иногда допуская умышленные утечки, дабы запустить дезинформацию. Мастером в этом деле считалась жена здравствующего академика; сам он, как и все ученые, был немного не от мира сего, забывчив и в быту рассеян, да и напуган ссылкой, внезапным поворотом судьбы, лишением всех наград, званий и все еще не мог отойти от стресса. Жизнь в их доме, вольные разговоры, обсуждения политиче- ских вопросов и встречи проводились исключительно под ее покровитель- ством и руководством. Ссылка и давление надзирательных органов давно закончились, ака- демик не излечился биологическим теплом и умер, но привычки у черной вдовы сохранились прежние: каждый день в половине шестого она звони- ла Патриарху. Только теперь обращалась уже не как с бесправным, при- гретым квартирантом, а как с хозяином, авторитарным шефом — желала доброго утра и напоминала о планах на день. И при этом умоляла, чтоб ни