Сибирские огни, 2015, № 6

148 ЮРИЙ ЧЕРНОВ ОСОКОРЬ Потомлю немного тебя, читатель, и я, чтобы на месте нагляднее показать, как проходила охота по «методу Сапожникова». Итак, после царского обеда мы ушли на канал и разделились. Петрович, получив от Володи инструктаж, пошел вдоль канала влево, а мы — по его разным сторонам — вправо. Воды в канале было мало. Кое-где вялотекущий ручеек и перепрыгнуть можно, но из- редка встречались обросшие осокой и навесным тростником чистые омуточки. Когда мы поравнялись с первым, Владимир Константинович остановился и во всю силу могучих легких издал басовитое: — Гав! Тишина. — Давай еще раз — громче! — дал и мне знать рационализатор. — Гав! Гав!!! И тут тишину омутка взорвал всплеск, тяжелые хлопки крыл, и матерый красноногий крякаш ошалело вырвался из крепи! Наши выстрелы слились в один… В эту вечернюю зорьку мы вспугнули и добыли таким вот забавным об- разом пару крепких на засидку уток, зато и налаялись всласть — до легкого головокружения. Охрипший, но довольный Петрович тоже принес крякашика… На той убинской охоте были и другие памятные эпизоды: «вытаптывание» (цепью) по опушкам и полям косачей, сбор обильных в тот год опят, долгий разговор с одним директором совхоза, у которого мы допытывались, что бы он делал с землей, не получая заданий и установок сверху… Не могу сказать, что тогда более всего взволновало Владимира Константи- новича, но несколько раз он говорил, что будет писать рассказ об этой поездке на охоту. Как известно, он написал целую очерковую повесть о другой своей охоте, названной «последней»… Это страстная повесть-памфлет против массо- вой бездушной охоты вообще и той, что была устроена «по всем правилам воен- ного искусства» руководителем некой «щедро механизированной организации», в частности. «... Ночной поход в четыреста с лишком километров, — писал бывший старшина, — напомнил мне фронтовые марш-броски по тылам противника: скорее, скорее!» Скорее прибыть на обреченное озеро первыми, до утренней зари, обложить его со всех сторон и по сигналу зеленой ракеты выбить там все, что плавало и летало. Все так и произошло. После трехчасовой канонады « озеро лежало пустое, безжизненное… Без уток, без лысухи оно походило на унылое, зарастающее болото…» На фоне этого и других избиений дичи в «Повести о последней охоте» про- звучало категоричное требование «запретить массовую спортивно-любитель- скую охоту». Впрочем, таковая позиция автора угадывалась уже в первых стро- ках его сочинения: «Когда-то я был страстным охотником-любителем и считал это занятие благородной мужской доблестью. Теперь, когда слышу, что кто-то похваляется: “Я люблю охоту”, — это звучит для меня все равно что: “Я люблю убивать детей”» .