Сибирские огни, 2015, № 6

112 ДМИТРИЙ РОМАНОВ ТЕПЛОРОД — Э, брат. Они на неведомой силе летают, — и, возведя палец, до- бавляет: — И топлива, понимаешь, не несут. Про «неведомую силу» я уже понимал, про топливо — чуть позже. Но все же, почему именно перья? Тогда я выловил в коридоре крестную, которая знала семь языков. — Вот видишь, вокруг него пустыня и скалы? Действительно, пейзаж вокруг тревожил. Сухие русла и черные ку- сты. На горизонте кровяной полосой запеклось светило. — Это грехи наши. Горячие и тяжелые. Но вот ангел, — она под- несла мизинец ко рту, — безгрешен, потому у него нет тяжестей — и достаточно простых крыльев, как у голубя, чтобы нестись над пустыней. А когда летишь, — она положила ладонь на мою светлую голову, в кото- рой все смешалось, — знаешь небо, знакомишься с Богом, и умереть не страшно. — Но, когда он умрет, он же упадет на камни? — спросил я, отводя голову от ее теплой ладони. — Нет, он поднимется за облака. Видел марево над асфальтом? Так и он будет. — В космос? — Нет, космос — это то, что видим мы, люди. А для него все — Божии угодья. — Но… то есть он все-таки тоже умрет? Крестная смотрела в стену. — Кто умрет? — Ангел. На месяц комната оказалась для меня закрытой. Мы болтались в тот вечер вдоль слободы с Костей, который ныне Костяк Жигалов из бывших люберов, другом детства, и прислушивались к гомону поминальной свиты. Начнется у Семён Яковыча с дядей Олегом драка или зальют? Но уже темнело, драки не было, и мы утопали в поле, довольные уже тем, что никто о нас не вспомнит до ночи. Костя смотрел в небо над лесом. Солнце садилось в густую вату. Феб вот-вот сверкнет упряжью в последний раз — и до утра скроется его колесница о семи лучах в Тартаре. Или даже Юпитер, каким его писали на гравюрах, восседающим на вершине вершин — с лучезарной бородой, с лучом молнии в броши облачной тоги. Там были пещеры, из которых драконы взирают на священные леса, где бродят друиды-чернокнижники. Их плащи поросли грибами, их магия в серых камнях. Стылые слизни под их стопами, над головами — паутина в росе. Там над ручьями парят-позвякивают тонконогие существа. Паль- цы пляшут на тростнике. Глаза раскосы и… — Слушай, а вот ты когда-нибудь думал, что там, за горой? — спро- сил Костя. Он указывал на толщи облаков. — Это не гора. — А что? Вон за нее солнце садится.