Сибирские огни, 2015, № 6

105 ДМИТРИЙ РОМАНОВ ТЕПЛОРОД — Хочешь, — она почти не размыкала губ, не отрывала глаз от лез- вия, — я тоже тебе погадаю? Я хотел. — Мой папа сказал, — шашку повело вбок, и она отшатнулась, но удержала ее, — что не допустит, чтобы я стала актрисой. Все эти выдум- ки и фантазии и весь этот «болеро» — ни к чему хорошему не приведут. Поэтому тебе выпала пиковая дама. Шашка с лязгом приземлилась у ее ног. Она сдула со лба пристав- шую прядь и села русалкой. Музыка оборвалась, вернув ночи собачий лай и затаенных птиц. Я стоял перед ней как набитый мешок, не зная, что сказать и как себя вести. Лезвие укрылось в кокон ветоши. На коконе осталось темное мокрое пятно от ее пальца. — И чего ты встал? — бросила она снизу. — До свидания. Велосипед бряцал по кочкам. Садиться на мокрое седло не хотелось, и треск коростеля затягивал туманный мотив. Много лет спустя я увидел ее в пригородной электричке. На коленях ее сидел мальчуган, впривалку спала девочка лет пяти с песочным каре. Сама она казалась довольной, с пухлыми молочными руками в крупных перстнях, с лошадиным хвостом волос, перехваченным кислотно-зеленой резинкой. Напротив читал газету молодой, но уже седеющий мужчина. Он оправлял очки и вскоре заклевал носом. Она улыбнулась и аккуратно сложила газету, лицо ее растеряло свою былую строгость… Боже правый, это была не она! Музыкант Бычий череп в меду. Из широкого окна закатная весна поливает комнату под россыпь барабанных тарелок. Тёма потянул за ребристый рог: — Вроде не упадет. Из-за бас-гитары выглядывает Аркадий, красноглазый и весь — улыбка. — Да, мучачо, тут теперь пустыня. И пустыня шнуров ширится в треске динамиков, сурдин и белом шуме тишины. Мексиканская пустыня в корпусе бывшего фарфорово- го завода. Сотню лет сотни деревенских получали здесь право на труд. Ближний лес разевал пасти рвов, питая его глиной и песком. Те сказоч- ные дома, что теперь стали экзотикой, с резными коньками и ставнями на слуховых оконцах, получали газ, свет и даже воду. А деревенские стиля- ги — субботние танцы в заводском клубе. Минуло полвека. Знают ли о том таинственные азиаты, заселившие ныне гетто прогнивших ангаров?.. Тёма и его команда ютятся в одном из них. Отделанном свежей вагонкой, пластиковыми окнами и пятизвездоч- ным санузлом с вытяжкой для потребления курений. — Вы слышали о деревенских «Роллинг Стоунз»? — спрашивает Тёма родителей. — Так вот, это мы.