Сибирские огни, 2015, № 6

102 ДМИТРИЙ РОМАНОВ ТЕПЛОРОД На дачу ее привозили в конце мая. Лето наступало, когда «газель» с брезентовым кузовом поселялась на обочине их дачного дома. Из ку- зова выскакивали раскладные стулья, пика радужного зонта, выползал круглый садовый стол и неизменный уличный торшер. Все что нужно для долгих душных вечеров в саду. Ее отец был отставным военным и все время сидел дома. Мать в купальнике и косынке бродила днем в малине с тяпкой и секатором. А купаться они ходили вечером: у отца была аллергия на жару. Мы с ребятами сидели кучкой и пытались согреться, презрительно поглядывая на воду, подернутую вечерним туманом. Когда она с роди- телями появлялась на том берегу и, не удостаивая нас хотя бы взглядом, спускалась к песку, кто-то кидал: — Во птица! — и пускал лягушку по воде — камень скакал далеко, и каждый пытался переплюнуть. Иногда кто-нибудь бомбил ряску с мостика, таскал со дна моллю- сков, геройствовал до сизых губ. Она не смотрела даже, и дрожащие подростки с тычками в затылок и росхлестом прутьев уходили. Звонки велосипедов ярились в ее адрес. Но никто не признавался, что птица эта свила гнездо в сердце каждого из нас. Моя семья завела знакомство с ее. Как и большинство оказий в нашем мире, все началось с яиц, потом носили им за копеечку молоко. Однажды с бидоном к ним на дачи отправили меня. Я постучался, опасаясь собаки, но той не было, а из окна карточного домика ее мать махала рукой, приглашая отворить незапертую калитку. На крыльцо вышла не мама, а сама она. Руки наши не встретились на проволочной ручке бидона — я поставил его на ступеньку и молча взял бумажку. Руки наши не встретились даже на бумажке. В сто раз громче обычного скрипел мой велосипед. Он скакал по луговым колеям, и вишневый сумрак гнал его по щебню, гнал мимо стан- ции, по шоссе, за церковь, за чужое и незнакомое. Липовый дух уносил голову, и я смотрел на пальцы — не пошла ли носом кровь. Без руля и без ветрил, как цирковой акробат, я наращивал крылья. Куда меня несло? Чужая дорога в чужую деревню лилась ровно вдоль молочного ячменя, и тень летела крестом с двумя овалами колес. Из-за валежника, где к ночи засыпали трактора, потянуло сладкой мертвечиной. Небо смочилось звездами, иЮжный Крест указал дорогу обратно домой, в дрейфе и без- ветрии, без весел — летучий корабль над скошенной травой. — Господи, ты где был? — Пиво пил… — А кому поливать было велено? Хотя мои быстро смекнули, в чем причина. Жар в щеках вызвало упоминание ее имени, которое теперь растаяло. Мой дядя с отставным военным ходили на рыбалку и скоро сошлись на шашлыки. Конечно, позвали меня и ее. Уйдя на луг, я рассказывал ей про улиток, которые дышат боком, смотрят рогами, что их разводил при- езжий итальянец, а потом они разбежались по всему лесу, и если насоби-