Сибирские огни, № 6, 2014

к себе стул, приглашая невидимку сесть. Через секунду в проеме показался человек в буром костюме. На голове у перца были серьезные чиновничьи за­ лысины, а в руках он держал пачку документов. Человек подходил, на ходу высказывая, видимо, свои соображения, потом сел, не закрывая ни на секунду рта, разложил на столе бумаги и, делая над ними пассы, почти как фокусник, продолжил что-то яростно доказывать. Кудинов поднял холеные ладони и стал махать ими вниз, успокаивая собеседника. А я в этот момент забеспокоился. Ситуация была стопроцентной, но Сеня не звонил. Стрелять без приказа нельзя. Но и упускать случай нелогично, а плюс к тому — откровенно, по- человечески жалко. Кудинов в ходе разговора встал, не переставая жестикулировать, и вдруг неожиданно резко пропал из поля зрения — просто прошмыгнув мимо чело­ века с залысинами. Я от досады сжал челюсти и жестко выдохнул. Собеседник Кудинова в буром костюме неудобно повернулся на стуле и, выворачивая себе шею, стал говорить еще быстрее. Секунды тянулись очень медленно, как густой таежный мед. Кудинов неожиданно опять появился и прошмыгнул в свое кресло, с другой пачкой документов. На первом документе сверху было просто неприличное количество печатей. Штук десять. Ненагляд­ ный мой клиент швырнул всю пачку на стол перед лысым (мне показалось, что я услышал шлепок) и откинулся на спинку кресла. Позиция опять скомпо- новалась — лучше не бывает. Черт, где ж ты, Сеня!.. Человек с залысинами с опаской поперебирал внимательно новые бума­ ги, покачал головой на манер китайского болванчика, а потом с энтузиазмом и видимым облегчением сказал: «Ну хорошо...» То есть, конечно, я этого не услышал, но для такой простой фразы сурдопереводчики не требуются. Я отвлекся — и не увидел, как включился дисплей телефона перед звон­ ком, поэтому сразу услышал треньканье в левом ухе и затем (наконец-то!) го­ лос Сени: — Лесник в кадре? — Вижу, могу работать, — отрапортовал я. — Давай. — Повтори. «Повтори», — перед выстрелом у нас обязательно, для стопроцентной яс­ ности. — Подтверждаю, работай. Время и до этого было медовым. А сейчас оно вообще засахарилось. Кос­ мически медленно я навел крест сначала на лоб, потом между глаз Кудинова. Если отклонение произойдет, то в какую бы сторону ни ушла пуля, все равно ранение будет смертельным. Я набираю в грудь воздух, потом задерживаю дыхание и превращаюсь в камень. Клиент тоже вдыхает и медленно переводит взгляд в мою сторону, на пятнадцать градусов влево. Он не должен смотреть сюда, ему совершенно не­ зачем меня разглядывать, он вообще не может меня увидеть. Кудинов не знает, не ведает, не чует, что я вообще есть. Это наверняка так. Но он все равно вдруг поворачивает голову на пятнадцать градусов влево и смотрит мне в душу. А я ведь это уже видел... Полусон-полуявь. Среди бела дня замаячит-забрезжит марево на секунду — и вот он, взгляд перед выстрелом. В этот момент мне показалось, что он тоже, как и я, задержал дыхание. И вот мы оба ныряем в один и тот же омут. Жалости нет. Нет обиды, разо­ чарования, досады, боли. Есть ощущение... похожее на то, когда ты летишь с трамплина в воду — и где-нибудь посреди траектории совершенно точно по­ нимаешь, что ничего в этом полете изменить уже нельзя. До того как взобрал­ ся на трамплин... и даже до того, как оттолкнулся, как прыгнул — еще было можно. А теперь — уже нет. Теперь уже только долететь, довращаться, свести руки замком над головой — и войти в воду. 77 ЮРИЙ БРИГАДИР. СНЫ СКОРПИОНОВ