Сибирские огни, № 6, 2014

ЯКОВ ШЕХТЕР. ДВА РАССКАЗА вмешались неожиданные обстоятельства. Ей почему-то казалось, будто Аше­ ра как единственного сына освободят от прохождения воинской службы. К величайшему ее изумлению, у армии на этот счет оказалась иная точка зрения. Возмущенная Циля бросилась обивать пороги разных начальников, но все, что ей предложили — лишь записать Ашера во вспомогательные части и на­ править служить неподалеку от дома. Делать было нечего, Технион пришлось отложить на два года — и соби­ рать ребенка в армию. Она проводила его до самых ворот военной базы и хо­ тела пройти дальше, но гражданская жизнь закачивалась возле будки часового — и вся энергия и решительность Цили разбилась об нее, точно океанские волны о нос корабля. Вернувшись домой, Циля принялась за уборку. Перебирая, переклады­ вая с места на место вещи сына, она нет-нет да и роняла слезу — и жалобно всхлипывала. Хаим болтался на своем корабле где-то между Австралией и Тасманией, поэтому утешить ее было некому. Самой близкой, привычной утешительницей служила моя жена, к которой Циля приходила со своими проблемами чуть не каждый день. Жена понемножку делилась со мной, и проблемы соседской семьи я знал почти так же хорошо, как и собственной. Или так же плохо, по мнению жены, но это уже не относится к данному по­ вествованию. К тому времени квартира Цили превратилась в персональный музей Аше­ ра. Запечатанные в целлофановые пакеты, любовно сохранялись его волоси­ ки, начиная с первого локона. За стеклом серванта, в серебряной коробочке хранились молочные зубы. Полки были уставлены альбомами с чуть ли не ежедневными фотографиями. Все табели успеваемости, все грамоты и благо­ дарственные письма из школы, детские рисунки, сочинения, рефераты лежа­ ли в папках и папочках. В бельевом шкафу несколько полок занимали пелен­ ки Ашера, его детские штанишки, маечки, рубашки с навечно въевшимися в ткань пятнами от молочной смеси. Даже сандалики и кроссовки, особенно полюбившиеся Циле, хранились в коробках, аккуратно составленных на ан­ тресоли. В трех ящиках огромного комода лежали вываренные до белизны погремушки, плюшевые зайцы и коровы, книжки-раскраски, книжки-раскла­ душки, кубики, лего, детский конструктор: все чистое, укомплектованное до последнего винтика, с любовно подклеенными клейкой лентой обложками. А в душевой бережно сохранялся торчащий под потолком крюк, на который когда-то вешали ванночку для купания младенца. Хаим несколько раз покушался на музейные экспонаты, но безуспешно. Каждый раз после попытки завести разговор про очистку его ночные камла­ ния прекращались на довольно внушительный срок. Любой уголок квартиры напоминал об Ашере, и теперь Циле, оказавшейся в собственными руками возведенной ловушке, оставалось только вздыхать и прислушиваться, не зво­ нит ли телефон. Первые три недели курса молодого бойца Ашер прошел играючи, а на четвертую их группу отвезли на Голанские высоты. Там, в палатках, распо­ ложенных посреди огромного полигона, им предстояло провести еще четыре недели, отрабатывая стрельбы, марш-броски, окапывания и прочую армей­ скую премудрость. Маме он звонил несколько раз в день, уложив сотовый телефон в подсумок вместе с запасными магазинами для автоматической винтовки. К концу четвертой недели его отправили в караул на дальний конец по­ лигона. Охраняли непонятно что — скорее всего, просто учились охранять, по три часа озирая в бинокль пустынные просторы возвышенности. Ашер позво­ нил маме утром, как обычно, но голос его был чуть смущенным. — Что случилось? — сразу спросила Циля. — Только не обманывай меня.