Сибирские огни, № 6, 2014

Хотелось крепкого кофе и чего-нибудь сладкого, отвлекающего, способного вытеснить изо рта соленый вкус слез. Но «У Шуламит» было закрыто. Постояв в недоумении несколько минут, она сообразила — ну конечно, суббота! Шуламит, хоть и ходила по своему кафе в брюках, невыгодно подчеркивающих отвислый зад и выпирающий жи­ вотик, но голову всегда покрывала дурацкой шляпкой из дешевой итальянской соломки. Тики как-то попробовала объяснить ей, как улучшить прическу и вообще привести себя в подобающий возрасту и положению вид, да нахалка только усмехнулась. Она. видите ли. замужняя женщина, и закон предписы­ вает... Ходить тютей закон ей тоже предписывает?! В рамках тех же правил можно выглядеть вполне прилично. Она хорошо помнит, как эффектно одева­ лась жена Агнона. Ее муж, нобелевский лауреат по литературе, млел от одного вида блондинистых девиц, вот Эстер и расхаживала в белокуром парике и в роскошных платьях чуть ниже колен. Тики зашла в первую подвернувшуюся кафешку, съела без всякого удо­ вольствия какой-то пирожок, запивая его тройным эспрессо, закурила. Что же все-таки с ней произошло? О подобном она не слышала ни от кого из много­ численных знакомых. Хотя в последнее время знакомых сильно поубавилось, альбом распугал. В порыве благородного негодования прервали отношения. Ну-ну... Докгор Черняховский как-то сказал ей на банкете после презентации одной из его книг, она уж и не помнит какой: — Милая Тики! Посмотрите вокруг себя. Видите, какие приветливые лица у этих талантливых людей. Как они рады за меня, с какой искренностью желают добра. Так вот, запомните: для большинства людей искусства успех товарища по цеху — большое личное горе. Это я вам говорю и как поэт, и как врач. Ладно, на ее век знакомых хватит. В конце концов, можно и без них. Уми­ рать все равно придется одной, сын не прилетит, Хаим не поможет, а знакомые — так точно не появятся. Зачем тогда они? Свечи, что ли, начать зажигать по субботам? Может, в этом дело ... Может, и в этом, только стара она врать — и себе, и Всевышнему. Если бы верила хоть на грош, тогда да, а так, из-за страха... Разве Ему нужен ее страх? Если существует кто-то над нами, то наверняка Он выше наших представлений о Нем. И уж, во всяком случае, добрее, чем безжалостные, нечеловеческие зако­ ны, якобы дарованные Им своему народу. Любовь — вот что движет высшей справедливостью, а не мелочные предписания. Тики почти успокоилась и подошла к реке. В черной воде дрожали от­ ражения фонарей, их тусклый свет переливался и трепетал на мелких волнах. Тянуло свежестью, откуда-то еле слышно доносились звуки музыки. Бум-бум- бум, очередной дурацкий рок или рэп, как они его там называют. Не все ли равно — к музыке это отношения не имеет. То ли дело раньше... Она вздохнула и пошла к машине. Пробиваясь через вечернюю тель- авивскую пробку, Тики почти забыла про обиду, и только когда фары осветили проезд во двор, в котором несколько часов назад стояли «черный» и «белый», горечь вернулась и сразу выщипнула из глаз несколько горячих капель. Ее д ом .. . Место, в котором даже стены помогают. А ей кто поможет? Кто утешит, скажет доброе слово? Великие ушли, оставив после себя картины, ноты, книги. Она знала их в другой ипостаси, в человеческом облике. Слабы­ ми, ищущими поддержки, утешения. Величие — оно для улицы, а дома у каж­ дого был кто-то свой, с которым пили кофе по утрам, которому жаловались на обиды, на котором срывали злость и потом просили прощения, а ночью, словно мифический Антей к земле, припадали к груди, в поисках новых сил. Как же получилось, что она, Тики, Тиква, Надежда, не стала ни великой, ни своей?.. ЯКОВ ШЕХТЕР. ДВА РАССКАЗА