Сибирские огни, № 6, 2014

сать о писателях той, в общем-то, не такой уж давней, по сравнению с Атлантидой, эпохи, налицо тот же симптом раздвоения. Ибо от факта, что творчество под жестким идеологическим прессом, несомненно, ис­ кажало произведения данных писателей, корежа их ум, стиль, слог, никуда не деть­ ся. Спорить с тем, что советское есть си­ ноним несвободы, невозможно. И тем не менее авторы книги, раздваиваясь между действительным и желаемым, уверены, что произведения тех писателей не заслу­ живают забвения, потому что в большей степени сохранили живое, чем неживое, дающее пищу больше сердцу, чем уму. Таковой была «Как закалялась сталь» Н. Островского, защищая которую, Г. Садулаев готов послать куда подальше («идите лесом») защитников художествен­ ной ценности произведений и тут же объ­ явить, что «книги рождаются от книг», потому что создатель Павки Корчагина на Гражданской войне не был. Отстаивая А. Гайдара и его «мальчишей», М. Елиза­ ров подчеркивает пафос героизма и жерт­ венности, культ бесстрашия в его пове­ стях и рассказах, но вынужден постоянно оправдываться, что их герои не малолет­ ние «прирожденные убийцы», а, наоборот, жертвы. Впрочем, зная, что пропагандист­ скую суть подцензурных писателей, — а именно их произведениям посвящен этот сборник, — отрицать трудно, большин­ ство его авторов хвалят как раз таки «ху­ дожественную ценность» данных произ­ ведений, всячески изумляясь, как совет­ ские издательства их могли пропустить. С восторгом пишет И. Бояшов о «России, кровью умытой» А. Веселого, с благо­ говением — Н. Подольский о «Зависти» Ю. Олеши, как наэлектризованный («буд­ то вставил пальцы в розетку») П. Круса- нов — о «Былье» и «Голом годе» Б. Пиль­ няка, самозабвенно, выходя из берегов — А. Етоев о сказках и пьесах Е. Шварца. Тут-то и замечаешь, что список подцен­ зурных писателей советской эпохи дале­ ко не однороден, и ломиться в открытую дверь, «реабилитируя» прозу Ю. Тыняно­ ва (В. Березин), В. Некрасова (Л. Сычева), Ю. Нагибина (С. Самсонов) и тем более Ю. Трифонова (А. Левкин), — нет смысла. Единственный аргумент — мало читают и плохо знают литературу — годен ведь и для «программных» А. Толстого и М. Шо­ лохова и бесцензурных Е. Замятина или А. Платонова. Вопрос, очевидно, в дру­ гом: в поисках противоядия от нынеш­ ней распоясавшейся литературы. Так что получивший трибуну ревностного за­ щитника сов. лит-ры А. Ахматов в пылу полемики восклицает: «Свобода, как ни парадоксально, главный враг творческого человека». Вяч. Шишков и его большое и неоднозначное наследство (антисоветская «Ватага» и получивший Сталинскую пре­ мию «Емельян Пугачев») тут только пред­ лог для проповеди. А иногда выбранный писатель — хороший повод рассказать о себе, как это делают почти все, особенно М. Елизаров, Л. Сычева, А. Левкин. Но есть и практически идеальные тексты, где обо всем говорится в разумных пропор­ циях: С. Шаргунова о А. Серафимовиче, 3. Прилепина о Л. Леонове (правда, только до 30-х гг.), А. Варламова о В. Шукшине. Целиком «писательские» (главный прин­ цип издания), эти очерки не уступят и ли­ тературоведческой аналитике, побуждая перечесть этих писателей-«атлантов». Но на самом ли деле литература советской эпохи — затонувший материк и надо ли снаряжать специальную «экспедицию» (составитель книги В. Левенталь) для просвещения читательских масс, если эти массы со своих полок ни Олешу, ни Шук­ шина не убирали? А уж В. Астафьева с В. Распутиным (М. Тарковский) или А. Вознесенского с Е. Евтушенко (В. Еме­ лин) и подавно. Но за усердие — спасибо. Гранин Д . Человек не отсюда. — СПб.: Издательская группа «Лениз- дат», «Команда А», 2014. Книга продолжает традицию преды­ дущих книг писателя в жанре «причуд моей памяти» (одноименная книга 2008 г.) — «кратких заметок, охватывающих пе­ риод с конца 30-х до наших дней» (анно­ тация). То есть миниатюр в любом жанре, на любую тему, в любой хронологической последовательности. Для писателя, отме­ тившего в этом году свое 95-летие, такой стиль, видимо, единственно возможный и верный, настолько пережитое и пере­ думанное жаждет высказаться. Главное — успеть, без особых укоров и назиданий новым поколениям, в которых «модус об­ ладания», приобретения и наживы взял верх над «модусом бытия», т. е. жизни во всем ее многообразии. Д. Гранин просто дает пищу для размышлений и споров, побуждает к ним, едва ли не провоциру­ ет, и это действует сильнее любых нраво­ учений. Ибо факт, что в «бездуховных»