Сибирские огни, № 6, 2014

лезного развлечения — и ударились на разные пустые моды. И потом начита­ лись девицы книжонок, где люди «умирали» так это красиво, так это приятно, — дай себе так умрем! Подумайте: взяли веревку, повязались чистыми платочками, оделись в чи­ стые платьица и чтобы рожи не исказились, а были приятны и после смерти, что­ бы люди восхищались ими, — взяли в зубки жгутики и стиснули их. Это чтобы мертвые были красивы, и публика любовалась бы ими. Комедия!.. Пустота души у девиц была. Это видно сразу по их предсмертным пись­ мам. Автор не одобряет их поступка и вызывает общество на борьбу с такими явлениями, как самоубийство. (Ко мне. — А. Т.) Напиши ты от меня: с жиру из- бесились девки и задавились. Они задавились от того, что им хорошо жилось. Я не слыхала, чтобы люди давились от нужды. Не знали девки, что им делать. (Иронизирует. — А. Т.) Конечно, ничего полезного они не видали и не слыхали! Им хотелось уехать из серого поселка в Москву, во Владивосток и т. п., носить пенсне, хлыстики, револьверы. Обезьянство! Они взяли пример с пустых людей. Сейчас молодежь резко делится на кружки: хорошие и пустые. Пустые кружки после этого рассказа скажут: надо было девицам давиться, положение заставило. А здравомыслящие скажут наоборот. Размышления слесаря сложны и для большинства деревенской публики будут непонятны. Нужно бы автору сократить их и оставить только самые не­ обходимые фразы. Для много читающего человека философия слесаря понятна, и вообще она в рассказе нужна, но для деревенской массы ее не мешало бы со­ кратить или написать проще. А то сейчас она как бы отпадает от рассказа, и остаются от нее только отдельные мысли о делании вещей. Вот разговор девушек на похоронах интересен. Он прямо показывает, что образовалась мода давиться. Видал! Чтобы их черт побрал! Сволота!.. Вся под­ лость молодежи идет от жизни и от себя. Обезьянство, распущенность, хулиган­ ство. Вот против чего надо борьбу поднимать. Ишь, чёртово мурло, этот парень Ванька, который политэкономию называет «законом божьим». Так бы и дал ему в морду! Издевается, гад, над наукой. В рассказе художество есть отчасти. Мне кажется, автор и не стремился дать художество, а больше хотел дать деловую точку. Я это считаю дороже многого художества. ЛОМАКИН Н. А. (Новый коммунар. Старик, 67 лет. На читках бывает ча­ сто. Оценку произведения дает впервые. — А. Т.) От рысу девки задавились. Собой править не могли. От воли это у них про­ изошло. Не из-за чего задавились. Сами себе не могли никакого примеру дать. Нет, жизнь не виновата, что они сбеленились. Говорят, их в жизни соблазняли. Если я не хочу чего, — хоть как соблазняй, не буду делать этого. (Указывает на курящих мужиков. — А. Т.) Вот они курят, а я сроду не курил и не буду. Не при­ знаю, что жизнь такая плохая, чтобы можно было душиться. Хорошие люди есть. Бери пример. Можно бы и в Королевой мужикам прочесть этот рассказ — по- слухают. (Королева — глухая деревушка, откуда дед пришел недавно в коммуну «Майское утро». — А. Т.) Желаем такое слухать. Я сильно этим антиресуюсь... Надо было девкам жить, не надо было решать себя. Из своего положенья вышли девки — вот и сдурели. Роскошь у них была, а рысу не хватило. Никто не вино­ ват, а сами девки виноваты, ихнее недоразумение. БЛИНОВ Е. С. Трёх человек я вижу в рассказе: двух комсомолок и одного слесаря. Слеса­ рей побольше бы! А таким отряхам, как две комсомолки, я бы пожелал счастли­ вого пути! Всем удавиться! Из-за них и подняли вопрос, что беда с комсомолом. Куда девать таких комсомолок? Заполошные это люди. Чо ты с ними будешь делать? Дали им волю, они и думают: дай им всё! А всего-то можно достичь только через комсомольцев, которые болты делают да гайки для паровозов; ко­ торые интересуются жизнью. Сейчас об этом вопросе надо шуметь. Чем ты за­ интересуешь тех комсомольцев, которым предоставлено всё, а они давятся. К чёрту их! Не гадьте землю! АДРИАН ТОПОРОВ. ИЗ ВОСПОМИНАНИИ