Сибирские огни, № 6, 2014

рость и не до отказа. Зато жира лишнего нет, а живот и вовсе непробиваемый. Все среднее, все по ГОСТу, и если ты нечаянный свидетель, то ничего толком обо мне и не вспомнишь. Я шел к ней мягко, без игры, без надрыва, без красований. Хочешь — смо­ три, не хочешь — не смотри, я иду ... как ныряю: вся сила в первом толчке, а потом — инерция, скольжение, пляшущие солнечные пятна на загорелом теле, желание испить воздуха, первобытная страсть к кислороду.... Когда я вынырнул рядом с ней, она уже была без халата. Легкие пальцы на шраме, а потом губы там же, а потом язык ... Яблочный запах геля после душа на коже. Белые крупные груди с коричневыми сосками на знойном ярко-бежевом теле — все-таки есть время загорать, не так уж и занята? Белый треугольничек на лобке... волос — только полоска... все-таки есть время ухаживать? Когда нет кровати два на полтора— лучше даже и не садиться. Высоковат стол оказался. Пришлось снять Маргариту Федоровну с него, по балетному ее ногу приподнять — и в такой позе войти. Потом встала на носочки, приподня­ лась, руками сзади на стол оперлась — и такой огонь полыхнул, что по спине мурашки. И свобода — что хочешь делай, хоть танцуй, хоть целуй, прижимай жарко ее за ягодицы круглые — не убежит. И глаза карие видно, с поволокой, мятные какие-то, дурные, сладкие. И яблоки, яблоки, яблоки зеленые вокруг, раскатились по полу, крутятся, стучат, подпрыгивают. Откуда, почему?.. Ту­ гие, дразнящие, не соберешь. Запах от кожи такой, что ноздри дрожат. — Лисенок мой снежный... на снегу не видно, один нос... В сексе умных речей не бывает, конечно. Она-то хоть членораздельное говорила... а я — вообще поперек смысла, диплодок. _ И ноги мои крепкие, как мореное дерево. И руки нежные, как речная волна — все, что хочешь, удержат. И струится по моей спине кипящая капля пота ... Я не боюсь умирать, мне просто так надо!..