Сибирские огни, № 6, 2014

ЮРИЙ БРИГАДИР. СНЫ СКОРПИОНОВ уровень их был выше, чем у главной палубы. Поэтому все без исключения номера возвышались над нею примерно на полметра-метр. Главная палуба оказалась стадионом, ареной или вольером... в зоопарке. Пожалуй, так даже точнее — вольер. Ты стоишь наверху, под тобой несколько метров бетона, а внизу, безо всяких решеток, цепей, намордников, почти свободно ходят белые медведи. Им незачем смотреть вверх — вода, еда и все развлечения строго внизу. Но иногда они поднимают голову и смотрят тебе в глаза. Без всякого специального умысла. Но с большим интересом. Потом улыбаются и снова ходят по хорошо изученному маршруту, качая огромными головами и щел­ кая по бетону смертоносными кривыми когтями. Вольер, дыра, преисподняя, колодец под пронзительно синим небом, без крыши и потолка. Свободный и несвободный одновременно — ходит медведь, мощно и уверенно переставляя свои мохнатые лапы... Я вбежал по лесенке и открыл дверь пятого номера. В нем все было по минимуму. Два окна. Одна узкая кровать, одна тумбочка. Душевая кабина, раковина и унитаз за матовой стеклянной стенкой. Шкаф-пенал для одежды. Письменный стол, размером больше похожий на журнальный, на нем лампа, радиотелефон и блокнот. Все, разумеется, либо белое, либо стеклянное, либо серебристое. Только на стене застыл в атакующей позе черный фирменный скорпион. Это не жилье. Это место, где можно поспать, а еще, может быть, поду­ мать. Я бросил сумку на кровать, достал из нее белые (это само собой) китай­ ские пластиковые тапки, снял белоснежные... — это уже начинает доставать, но что поделаешь — белые кроссовки и переобулся. Встал, покачался с пятки на носок. Пойдет, можно рекорды ставить. Посмотрел вверх. Камер не было. Видимых, во всяком случае. Скрытых камер и микрофонов можно было на­ пихать сюда сколько угодно. Я внимательно осмотрел все углы, сантиметр за сантиметром, все розетки и выключатели и прошелся по полу специально не по центру, а ближе к стене. Пружинит... Где-то слегка скрипнуло. Линолеум, под ним половая рейка, под ней лаги на металле. Металл — либо швеллер, либо уголок, что тут еще придумаешь... Когда выйду на улицу, надо будет глянуть снизу. Так сказать, цокольный этаж проверить. И — подвал. Хотя там уже наверняка вода. Покидая комнату, я оглянулся, посмотрел на потолок и лукаво подумал про светильник в форме матовой полусферы. Вот туда — да. Туда камеру — два пальца об асфальт. А микрофон, если есть, то он уже в телефоне, там даже штатный можно использовать, делов-то. Сами так с Сеней когда-то до ума аппараты доводили. Вышел из домика на крыльцо и сразу увидел стоящую внизу Аню. Совсем даже не вынужденно и не вымученно улыбнулся. Она тоже. Мягко, как кот... а-а, нет, я же сейчас снежный лис, песец, полярная ли­ сица... как снежный лис спустился и искренне (но исключительно про себя) ее поблагодарил. За то, что сон охраняла, что выспаться дала и не разрешила меня кантовать всем этим камуфляжным аборигенам и режиссерам. Физио­ логия у меня такая — если не высплюсь, то в курицу с двух шагов не попаду. Да что в курицу... Я вообще пистолет поднять не смогу — не то что прице­ литься. Поэтому я давно себе по ночам чуткость отключил. В детстве гипер­ чувствительность была, помню как сейчас. Все слышал, от сверчков, от птиц просыпался или от собаки какой далекой верст за пять. Кошка на окне хвост вокруг себя закручивала — я и то слышал. Но ведь и отдохнуть не мог толком. Ворочался. Вскакивал. Как пружина сжатая, все время на взводе. В общем, по­ мучился так от души несколько лет, а потом сам, без всякой помощи, научился полностью отключаться. Это хорошо. Только теперь я по ночам беззащитен. Это плохо. Очень плохо. Живу один, проституток после акта всегда выгоняю, закрываюсь на все засовы, за- 112 дергиваю шторы и топчу фазу. Потом ложусь на спину и проваливаюсь в мир,