Сибирские огни, 2013, № 3

АНДРЕЙ ЦУНСКИЙ ГОРЯЧАЯ ВОДА тем сокрушительнее и позорнее твое поражение. Ты еще попытаешься взять ре­ ванш, ты еще доставишь всем массу неудобств, тебя еще матернут не раз и не десять. Но ты уже тогда проиграл. Ты попытался разрушить наш дом изнутри, но мы тебе этого не позволили. Позор тебе, вместе с твоими долбежниками и дурой с тетрадкой в клеточку! ЯИЧНИЦА В середине семидесятых мы уже жили втроем, без бабушки. Я начал ходить в детский сад, где впервые попробовал курить и даже научился материться. В то день над городом собиралась страшная гроза. Был конец месяца, потому у нас закончились деньги; на последние мама купила в магазине десяток яиц и пучок зеленого лука. На хлеб уже не хватило. Мама всю жизнь страдает гипертонией, но боится шаровой молнии, про кото­ рую однажды рассказали в передаче «Очевидное-невероятное». Поэтому все окна были плотно закрыты и зашторены. Душно стало даже мне. Пришел с работы папа. Он был расстроенным и, почему-то, мокрым. — Что, дождь? — спросила мама. — Нет, — ответил папа, но тему развивать не стал, разделся, лег на диван и закрыл глаза. — Да что с тобой!— крикнула мама. —И так воздуха не хватает, а тут явился, как пьянь из лужи! — Да перестань ты! И дай, наконец, что-нибудь поесть! Папа встал и распахнул все окна. — Дышать же нечем! — А шаровая молния? Ты что... — Да хоть артобстрел! И дай мне поесть немедленно! Такого папу я еще никогда не видел. Мне стало страшно, я спрятался в кухне под стол. Мама тоже испугалась и стала готовить яичницу с луком. И тут постное масло со сковороды попало ей на единственные капроновые колготки. Это случается в каждой семье. Пропустим несколько минут крика, несправед­ ливых обвинений, разбитое блюдо и прочее в этом духе. Все это кончилось, когда в крике возникла секундная пауза — и мама с папой услышали, что я плачу под столом. — До чего ребенка д о в е л . — начала было мама, но вдруг осеклась. Мы сидели втроем на двух табуретках; я — на одном колене у мамы, на дру­ гом — у папы. И мы, успокоившиеся, ели втроем подгоревшую яичницу с луком. Тут папа вдруг сказал совсем не к месту то, что, наверное, можно было сказать и в другой раз: — Давай купим машину?.. Яйца, лук, нет хлеба, последние два рубля, последние колготки, давление и гроза должны были взорваться осколочной гранатой. Но я сидел рядом — как маленький живой предохранитель. Запал прогорел, но взрыва не последовало. Меня хотели отправить спать, но тут за окном заревел дождь и загрохотало. Окна пришлось закрыть, потому что в комнату захлестывало дождевую воду. — Ну ладно, хотя бы вымыли пол, — сказала мама. — И то хорош о . — сказал грустный папа. Гроза кончилась, но я был уложен в родительскую кровать, потому что боялся грома и грохота. Успокоившись между ними, я уснул. И сквозь сон услышал: — Понимаешь. Я шел мимо пирса из спортшколы. А там на сваях сидят дети — мальчишка и девчонка, и плачут. Я их спрашиваю— что случилось? А они и говорят: Саша у тон ул . Как утонул?.. У тонул . нырял тут, нырял — и утонул. Я прыгнул в воду — и минут через десять его нашел. 92