Сибирские огни, 2013, № 3

Несколько лет назад ко мне в блог постучался один из тех давних обидчиков, попросившись в интернетовские «друзья». Ничего против него я давно не имею. И уж точно нет никаких обид. Может, он и человек теперь неплохой... Но смутил меня оборот — «в друзья». Это уж как-то слишком. ПЛЕЙШНЕР В июньский четверг футбол идет во дворе с особым азартом. Пятницы все ждут, как приговора. В пятницу после обеда большинство ребят отправляется на дачные участки, ишачить на огородах. Любовь к сельскому хозяйству наши родители приви­ ли нам прочно. У моего соседа по даче есть только один сельскохозяйственный инст­ румент — газонокосилка. Жена иногда пытается робко попросить его вскопать ма­ ленькую клумбочку, но кончается это одинаково — он достает из кошелька купюру, говорит: «На лопату и на рассаду тебе хватит!» — и отправляется на рыбалку. Ищи его там, — озера у нас большие. Дача— это детская каторга. Счастливчики, у которых дач нет, играют в футбол, ходят по воскресеньям в кино, едят там мороженное из вафельных стаканчиков, играют в «Морской бой» и «Меткий стрелок». Все это счастье можно купить за шестьдесят копеек. Остальные — заложники выходных. Они копают грядки, окучива­ ют, культивируют, мешают землю с ароматным свиным н авозом . Когда к концу июля вырастает клубника, дети едят ее с видом узников концлагерей перед казнью. Четверг в июне — это футбол с утра и до ночи, темнеет у нас поздно. Хотя иногда родители не дают разгуляться, на детей у всех планы — книжки не читаны, в комнате не прибрано, да мало ли... Детство — время абсолютного бесправия. Когда кто-то начинает ностальгировать по детству, я хочу его туда отправить. К навозу и рассаде, к огурцам и настурциям, урокам и занятиям на виолончели. Очень быстро такой мечтатель начнет любовно гладить свою лы сину . В воскресенье вечером семейство возвращается: мама кривится на один бок, папа держится за плечо, оба несут дедушку; бабушка изнывает под котомкой с ка­ кой-то гадостью и букетиком цветов, внучок тащит рюкзак невероятного веса и раз­ м е р а . Финальная сцена пасторали: «Хорошо отдохнули!» Но четверг!.. Футбол! Несмотря на то что двор у нас довольно большой, места в нем мало. В футбол мы играли по-особому — на одни ворота. Тянули жребий: кто оказывался врата­ рем— обязан был стоять на совесть, вне зависимости от личных симпатий. Все было построено на совести и спортивной чести. Чтобы перейти в атаку, обороняющейся команде нужно было вернуться от во­ рот назад, до черты, обозначенной не только на земле, но и двумя палками. Потом стали, чтобы меньше спорить, непременно обегать вокруг палки, иначе — «овес» (офсайд, или «вне игры»), и начинали штурм ворот. Сразу за футбольным полем начинались кусты и тюремный забор. Однажды профессор Гроссман стал на некоторое время всеобщим врагом. Он первым во дворе приобрел «Жигули». Красные. Агрессивные. И тут же поставил их на тот футбольный пятачок, согнав нас с законного места. Ни просьбы, ни увещева­ ния, ни даже обращения через родителей не могли сломить железную немецкую волю завоевателя. Естественно, несмотря на немецкое происхождение, Гроссмана все начали звать жидом проклятым, хапугой, взяточником и помощником смерти. Только Олега Родиончик, глядя на наши потуги вернуть законное футбольное поле, посмеивался. Чего только мы не делали! Однажды даже откатили машину профессора на пять метров в сторону. Он вызвал милицию и обвинил нас в угоне, тыча пальцем в уго­ ловный кодекс. Когда Гроссман ушел, участковый сочувственно посмотрел на нас и чуть слышно произнес: 87 АНДРЕЙ ЦУНСКИЙ ГОРЯЧАЯ ВОДА