Сибирские огни, 2013, № 3

АНДРЕЙ ЦУНСКИЙ ГОРЯЧАЯ ВОДА довел до совершенства русский язык, даже поборол заикание. Он вел телеуроки физики в костюме то Ломоносова, то Лавуазье, то в парике и с усами Эйнштейна. Когда мне было пять лет, бабушка как-то стала читать вслух «Золотой ключик» Толстого, прилегла на минутку — и не просыпалась, как я ее ни будил. Я взял из шкафа двадцать пять рублей и попытался купить на них автобусный билет. На студии меня знали все, включая охранников, и, выслушав сбивчивый рассказ — мой и авто­ бусной кондукторши, которая привела меня к проходной и принесла двадцать пять рублей, выдав билет просто так, — вахтер тут же позвонил маме; она прибежала прямо из павильона. Тут же через проходную вошел на студию дядя Эйно. Он по­ смотрел на меня, на маму и на кондукторшу — и отвел маму в сторону. Мне объяс­ нили, что мама едет в срочную командировку, к бабушке непременно зайдет, а я сегодня переночую у дяди Эйно. В ванной у дяди Эйно я сперва помылся под горячей водой, которая текла пря­ мо из крана в стене — событие! — а потом он посолил воду, и мы играли в корабле­ крушение: вода стала морем, мыльная пена из настоящего шампуня для ванн изоб­ ражала айсберги, а мыльницы — пироги дикарей. На ночь дядя Эйно читал мне сказки. Утром он ушел на работу, а меня развлекали его сыновья — Леша и Миша. Леша учил меня клеить самолет по схеме из журнала, а Миша — решать примеры. Леша был старше меня на четырнадцать лет, а Миша — на одиннадцать. Их мама, тетя Эйла, кормила нас обедом, завтраком и ужином, и я блаженствовал пять дней, не зная, что меня отделяют от горя всего-навсего пол и потолок... Уже потом меня отвезли на кладбище, и я увидел могилу с бабушкиным име­ нем на красной тумбочке. Я заплакал, и только папа сумел успокоить меня, шепнув на ухо: «Об этом никто не должен знать!» Я не стал спрашивать о причинах, просто поверил. Дядя Эйно пользовался своей газовой колонкой не так уж и безмятежно — ему часто на каких-то собраниях задавали вопрос, отчего это у него есть, а у других нет... Но человека, который повидал в жизни столько, собранием не напугаешь. Даже в самолете его однажды спросили, почему это у него в салоне с собой финский ог­ ромный нож, — ион показал закон, по которому оружие имеет право носить всякий гражданин, если оно является деталью национального костюма. И предъявил пас­ порт, где было черным по белому написано, что он финн. И его, и нож оставили в покое. Так что собрание — чепуха. Висел водогрей и висел себе, работал исправно, и на кухне у дяди Эйно была идеальная чистота. Как, впрочем, и везде. Но чему не мог воспротивиться даже дядя Эйно, так это прогрессу коммуналь­ ного хозяйства. В городе построили теплоцентраль, — и вскоре в нашем доме по плану должна была у всех без исключения появиться горячая вода. Особенно в это никто не верил, поэтому все пришли в сильнейшее возбуждение, когда на дверях подъездов появилось объявление с требованием «обеспечить доступ для комиссии по проведению гв.». Ехидные старушки приговаривали, что у них и своего «гэвэ» в квартире достаточно, другие отвечали, что вот им-то и подчистят квартирки в первую очередь. Посмеялись — и все, тем более что в назначенный день никто и не вздумал прийти. Зато через неделю в дом явились тетка с тетрадью и мужчина в синей шляпе. Тетка делала пометки в таблице, нацарапанной шариковой ручкой, а мужчина коман­ дным голосом объявлял: «Так! Холодильник из коридора убрать! Книжные полки уб­ рать !Обувь убрать!Вешалки убрать!»А на вопрос, зачем это все делать, возмущенно кричал: «А как мы вам трубы для гэвэ проводить будем? А?» Следом шли двое бугаев, которые ломали титаны— похожие на сардельку емкости с чугунной печкой внизу. Чтобы помыться, нужно было идти в подвал, там в отгороженной клетушке хранились запасы дров. Теперь у нас даже забрали ключи от подвалов. В тот же день явились неприятно пахнущие грязные люди с инструментами и книжечками «Горгаз». Они вынесли газовую колонку дяди Эйно и швырнули в ма­ шину. Машина уехала со двора, исчез человек в шляпе, пропала дама с тетрадкой. Дядя Эйно, вздохнув, нагрел ведро горячей воды и вымыл в своей квартире кухню, коридор, а в подъезде — лестницу. Он очень не любил беспорядка и грязи. 82