Сибирские огни, 2013, № 3

ные, задыхающиеся звуки и не сразу соберет их воедино? А если выдохнется и вовсе завянет, что же тогда станется с ним?.. Пропадет! И надо ж такому случиться, что однажды, когда приспела зима и ближний лес сделался белым-белым, а серое небо, зависшее над избой, и вовсе приблизилось к земле, — будто еще немного, и опустится оно на морской берег, слившись с ним, — Платоша взял в руки балалайку, коснулся струн и не услышал привычной мелодии. И разом захолонуло на сердце, а руки стали слабыми-слабыми. Напрягшись, Плато­ ша дотянул до кровати и завернул балалайку в покрывальце, после чего, пошатыва­ ясь, будто спьяну, прошел на кухню и сел за стол, а потом положил на мутно-жел­ тую поверхность свои изрядно посиневшие руки. Долго сидел, прислушиваясь к себе и не умея понять, отчего еще не тронулся умом и способен что-то исходящее из души слышать?.. Но лучше бы встал из-за стола и вышел в улочку, заглянул бы хотя б на Федькино подворье, пожаловался бы хозяину на то, что приключилось с ним... Впрочем, тут же он подумал: «А зачем?.. Иль помогло бы? Да нет, конечно. Никто уже не поможет...» Странно, он почему-то сразу уверовал в невозможность другого исхода. В узкое кухонное оконце пробивался дневной свет. Был он слаб и неровен, от него падали на пол короткие тени. Платоша медленно поднялся с табурета, но не для того чтобы выйти на крыльцо и подышать свежим воздухом, как не раз делал, коль скоро становилось не по себе, а для того, чтоб пройти в горницу и понять, отчего балалайка утратила прежнее дивноголосье? Может, все дело в том, что в ее древес­ ном теле появилась трещ ина. иль меж струн затесалась какая-то упорина?.. Он взял в руки балалайку, внимательно оглядев ее и не отыскав и малюсенького слома, снова провел пальцами по струнам. Нет, ничего не изменилось, она и впрямь утратила голос. Горько!.. Он долго, прижимая к груди балалайку, слонялся по избе, а когда сделалось невмоготу, вышел на низенькое крылечко. Постоял, вытянув шею и норовя заглянуть чрез слабую, тонко повизгивающую на ветру жердевую загородку на ладно прибранное соседское подворье, — у самого-то подворье буйно заросло дурнотравьем. Когдаувидел Федьку с напильником в руках, занес балалайку в избу и положил ее на прежнее место, но через минуту-другую уже стоял возле пафнуть- евского дома и, чуть приоткрыв калитку, звал Федьку. Тот не сразу услышал, но потом подошел и спросил не без досады: — Четебе?.. — Балалайка лишилась голоса, — тихо сказал Платоша. — И отчего бы, а?.. Федька смущенно посмотрел на него: — Датыче?.. Широкое дряблое лицо вытянулось, в глазах обозначилось нечто такое, что под­ толкнуло Загорулькина к еще большей растерянности. Вздохнув, Платоша закрыл калитку и ступил на тропу, которая вела в ближнее прилесье. Тут-то и повстречал мужичков, вернувшихся с моря не с пустыми руками. Нынче такое случалось редко. Куда-то подевалась рыба, но, может статься, ее потра­ вили: комбинат-то, зараза, и по сей день дымит, хотя уж сколько раз намеревались снести его. Видать, не хватает духу... Мужички сидели на песчаном берегу у бойкого костерка, жарили рыбу на рож­ не, баловались водочкой. Увидав Платошу, позвали к себе. Знали, однопоселец равнодушен к спиртным напиткам, но все ж кто-то предложил, — надо ж уважить, мужик-то свой, не с городского возу упал: —Может, выпьешь?.. И предлагающий был удивлен, когдаПлатоша не отказался от стакана с водкой и выпил, поморщившись, и рыбьим хвостом закусил . Рыбаки аж рты пораскрывали, наперебой спрашивать начали: — Ты, чай, не приболел?.. — А может, че стряслось, пошто ты потянулся к рюмке-то?.. 47 КИМ БАЛКОВ БАЛАЛАЙКА