Сибирские огни, 2013, № 3

КИМ БАЛКОВ БАЛАЛАЙКА Оглянулся в поисках гостя— не увидел его... и растерялся. Вроде бы только что тот был рядом, а теперь нет. «Неужто приотстал и сбился с тропы?.. Как же т а к . Я ведь слышал спокойное и ровное дыхание гостя, ощущал его слегка запинающийся шаг. Куда же он подевался?..» Платоша недолго пребывал в недоумении. Собравшись с духом, крикнул: — Эй, ты где?!.. Огорченно подумал, что не узнал, как зовут монаха. И опять крикнул: — Эй, ты где?!.. Никто не ответил, тогда Платоша повернул назад. Обратно идти было легче. Он подошел к морю. Теперь, когда сумерек загустел, а с узкого змеевидного распад­ ка потянуло хлестким занозистым ветром, море взволновалось, покрылось розово­ ликой морщью. Платоша спустился к тому месту, где сидел с монахом на теплом песке. Но и там никого не было. И только тоскливо поскрипывали хилые березки, утратившие недавнюю легкость и безмятежную обращенность к высокому небу. И странная — а какая же еще? — мысль посетила Загорулькина. Вдруг вспомнилось, что никто не заходил к нему в избу ранним утром, и он придумал, будто де некий монах, отвлекшись от странствий по Подлеморью, гостевал на отчем подворье, но тут же оборвал себя: «Тю, померещится же!.. Иль я вовсе не в своем уме?..» Платоша до глубокой ночи бродил по зернисто-желтому морскому берегу, на­ деясь повстречать монаха. Но так и не встретил. И напряг все в себе, стараясь понять, куда подевался гость? Не мог же он вознестись на небо иль опуститься на дно Байка­ ла. Отчего бы вдруг?.. Но тогда где же он?.. Не день и не два Платоша ждал, что откроется дверь и на пороге вырастет худая и долговязая фигура буддистского монаха. А когдаустал ждать, взял в руки балалайку и коснулся туго натянутых серебряных струн тяжелыми с утра, вяловатыми пальца­ ми. И тотчас раздался звук, удивительно сходный с теми, которые умел извлечь из балалайки буддистскиймонах. Платоша приободрился, откинулназад ершистую копну рыжих волос, обнажая высокий, в мелких щербатинах, слегка загорелый лоб. Давно собирался сходить к соседу, который навострился стричь мужиков, да как-то не вы­ падало: то желания не было, то мешало что-то. Платоша вышел на низенькое крыльцо, с непонятной для него робостью держа в руках балалайку, боясь неловким движением потревожить дух, который жил в ней. И откуда приспела такая уверенность, но она приспела и не выказывала желания покинуть его. Платоша присел на скрипнувшую под ним крылечную приступку, чуть тронул балалаечные струны и прислушался, чувствуя напряг в теле. Но опасения оказались напрасны: балалайка зазвучала так, как и хотел бы, чтоб зазвучала. Платоша, увлекшись мелодией, которая рождалась под руками, начисто запа­ мятовал про все на свете, даже и про то, что надо бы, как делал всю последнюю седмицу, нынче сходить в березовую рощицу и поискать следы пребывания буддис­ тского монаха, не понимая даже, для чего это надо. И малого напоминания о монахе не осталось, как если бы он никогда и не был там. Но почему же? Почему?.. Как же запутано — ине только в мыслях, а и в том, к чему прикасался руками или видел собственными глазами. Взять, к примеру, балалайку, которая будто бы поменялась, сделалась на удивление податлива: стоило только провести рукой по струнам, как рождалась дивная мелодия, про которую хотел бы думать, что принадлежит она ему. Но ведь это не так. Сознание подсказывало, что не так. И принадлежала она, может статься, даже не самой балалайке, а душе, что отыскала в ней пристанище, и теперь была вполне довольна своим существованием. Платоша почувствовал это по легко­ му, едва ли не прозрачному трепету, который отвеивался от струн, выстраивающих мелодию. И то еще удивительно, что ее и запоминать не надо: она словно бы рожде- н а и в твоей душе тоже... Так-то!.. Точно бы диковинная мелодия исходила от двух сущностей. Платоша так и сказал, порадовавшись не новизне слова, сорвавшегося с уст, а тому, что задумался про нечто такое, к чему раньше не испытывал и малой 44