Сибирские огни, 2013, № 3

сидел без работы. Раньше-то тем и пробавлялся, что приносил с погулянок. Правда, иногда приглашали и на обережные работы— это в те поры, когда приходили сете­ вые лодки, изрядно нагруженные рыбой. Он тогда с утра до ночи возился с сетями, зачищал их и ставил на просушку... Платоша не знал, что ждет его впереди, сумеет ли уцепиться за ж и зн ь . А если нет?.. Хотя и был легкомыслен, а и о н нет-нет да и задавался этим вопросом. И не находил ответа, но не больно-то огорчался. Иль он один такой?.. Много нынче бро­ дит по Подлеморью людей, ни к чему не приставленных. Может, кто-нибудь однаж­ ды вспомнит и про н и х . и подсобит. А тогда приспеет и его ч е р е д . Но сказать, что он верил в кого-то, хотя бы в ту же власть — сказать неправду. Его надежда не имела ничего общего с жизнью. Она представляла собой нечто сотканное из видений. Впро­ чем, не угадать было, о чем те говорили ему. Но, скорее, ни о чем таком, что можно взять в руки и потрогать. Ближе к полудню Платоша и монах пошли к морю. Долго сидели на берегу у горбоносого Черного камня на мягком мелком песке и говорили, разом утратив опаску, привычную при встрече с незнакомым человеком. А Байкал-батюшка по­ шумливал, и круторогие волны легко и весело накатывали на берег, и заполошно кричали белогрудые чайки, и светило подслеповатое солнце, синюшное в предосен­ нюю пору, словно бы даже слегка поостывшее. Случалось, монах легонько прика­ сался к струнам балалайки, которую не захотел оставить в избе, и тогда звучала тихая, чуть только соприкасаемая с ближним пространством мелодия. Казалось, ее слуша­ ли не только эти двое, но и чахлые березки, с трудом уцепившиеся за каменистую землю, и хотя бы на время утрачивали отчетливо зримую в них обреченность, взбод­ рились, живей тянулись к высокому небу, уже вызывая у Платоши не жалость, а что- то другое, лишь внешне сходное с нею, что-то притягательное и нежное. Все вокруг озарялось бледно-синим нездешним светом, который не был рождаем солнцем, а точно бы существовал рядом с ним, независимый и гордый. Даже гомонливые чай­ ки заметно попритихли, не желая поломать дивную мелодию; спокойней и нетороп­ ливей сделалось их кружение над присмиревшим морем. То же произошло и с бело­ головым орланом — он уже не рассекал воздух длинными сильными крыльями, а распустил их и бесшумно парил в небесном пространстве. Платоше никогда не было так легко на сердце, как нынче. А может, он чего-то не помнил... Ведь забывалось не только худое, но и хорошее. Казалось бы, ему-то куда поспешать?.. И ладно было бы, когда б сохранялось в сердце. Ан нет, и хорошее уходило со временем. Уж когда густой вечерний сумерек, опустившись с длинной зеленоглавой ска­ лы, затянул ближний лесной околоток, монах поднялся с земли, после чего, нагнув­ шись, зачем-то оглядел свои худые длинные ноги и сказал, выпрямившись, не то с огорчением, не то с пониманием того, что иначе и не может быть: — Не все одобрят твою встречу со мной. Иные скажут: «Зачем ты открыл перед ним сердце, ведь он другой в е р ы .» И ты окунешься в смущение. Но оно будет недолгим. Нечто живущее в тебе подтолкнет к мысли: «Да, верау нас разная. Но ведь вера— это только оболочка. А бог един для всех». Низкорослая, обильно заселенная мелкими деревцами, густо-коричневая ро­ щица пересекла тропу. Рощица протянулась версты на три в ту и другую сторону. И ее надо было пройти, чтоб оказаться на околице поселья, где стояла невидная, чуть скособоченная Платошина изба. Тропу тут сплошь завалило опавшими, хрустящи­ ми под ногами желтокрылыми листьями. И Платоша, чтоб не сбиться с нее, часто останавливался, со вниманием осматривал землю, бывало, раздвигал руками сухо­ жильные листья, порою едва ли помня про гостя. К тому же в голове проносились чудные мысли, прежде и вовсе не волновавшие, а теперь крепко взявшие в полон, от которого не хотелось избавиться. И даже больше, он страсть как боялся, что так случится, — и какже тогдажить?.. В какой-то момент он обратил внимание на то, что балалайка висит у него на плече. Странно, он не помнил, когда взял ее у монаха. 43 КИМ БАЛКОВ БАЛАЛАЙКА