Сибирские огни, 2013, № 3

КИМ БАЛКОВ БАЛАЛАЙКА — Не надо слов. Зачем?.. Они непостоянны и поверхностны, не подчиняемы никому в мире. И только теперь до Платоши дошло, что гость читает чужие мысли. И что-то сходное со смущением обозначилось в его сердечном состоянии, но не так, чтобы потревожить, напротив, ему сделалось приятно, что такой, с какой стороны ни глянь, удивительный человек посетил его. Платоша скипятил чайник и позвал гостя, и тот долго не мешкал. Они сидели за круглым кухонным столом и пили курильский чай, настоянный на пахучих таежных травах, когда послышалась мягкая и дивно прозрачная мелодия, как если бы она была одного корня с родниковой водой, днями пробившейся из-под ближней к поселью скалы, и еще не остудила в себе нутряного земного тепла, томив своей невысказанностью. — Вот-вот, — сказал монах, слегка отодвинув чашку с недопитым чаем. — Я потому и забрел в твое жилище, а не в чье-то еще, что уловил эту мелодию. Платоша, заволновавшись, спросил не сразу: — Ты думаешь, моя балалайка издавала ту мелодию? — Не думаю — знаю. — Но ведь я давно не прикасался к струнам, — медленно, постепенно обретая в душе нечто сладостное, а с ним вместе и томительное, сказал Платоша. — Ив балалайке есть душа, она поет и притягивает к себе. Вот и меня примани­ ла. Помогла встретить человека, не потерявшего ясности в мыслях и неподверженно­ сти злу, в изобилии бродящему по земле. Он помолчал, закрыв глаза, и, как бы прислушиваясь к себе, сказал: — Я увидел тебя, когда молился в монастырской келье. Тогда же решил, что обязательно отыщу твое жилище. Ты доволен, что я пришел?.. — Еще как!.. — поспешно выдохнул Платоша. — Только не пойму, как можно увидеть того, с кем ни разу не встречался?.. — Все в мире взаимосвязано. Промежживых существ, будь то лесные птахи иль люди, протянуто множество нитей, на которыхдержится жизнь. Оборви их— и ниче­ го на земле не останется, засохнет и слабая, ни к чему не обращенная травка. Платоша почувствовал, как в нем что-то стронулось, уступая дорогу чему-то прежде не знаемому, скорбному, облитому дивным светом, невесть откуда сошед­ шим и все в нем обогревшим. Господи, как хорошо!.. Как хорошо, что он не один на здешней земле! А ведь совсем недавно, когда ушла жена, сказав напоследок, что ей не по пути с ним, безродным и ни к чему не приспособленным: «Надо полагать, кончишь ты, как и твои непутевые родители», — ему было ужасно плохо, все-то валилось из рук, измучивала мысль, что он и впрямь никому не нужен. Да и неправ­ ду ль про родителей сказала она? Конечно же, правду... Родители Платоши были непутевыми. Жили, ни о чем не заботясь и удовлетворяясь тем малым, что имели, не прилагая и слабого усилия, чтоб поменять свою жизнь. Потому и оставили сыну лишь хилое, мало на что пригодное подворье, где разве что картошку и посадишь на кам н ях . да балалайку, про которую жена говорила, что у нее нет голоса. «Не здря, — говорила она, — тебя нынче и на погулянки перестали зазывать». Верно, перестали, но не потому что балалайка потеряла голос. Нет, конечно. Тут Платоша сам виноват. Не захотел идти на поводу у загулявшего люда, который всякий раз требовал развеселой музыки, чтоб ноги сами в пляс пускались. «А ежели мне не хочется? Ежели у меня на сердце тоскливо?.. Что же, ломать в себе? Да сколько ж можно!.. От этого у кого хошь крыша поедет». Надо быть, поехала она и у Платоши. А иначе почему бы расхотелось ему равняться на родимого папаню, кого не однаж­ ды ставили в пример: «Пошто ты кислый такой?.. Вона, батяня-то твой...» Платоша не всегда умел постоять за себя, а тут уперся, и всякого рода зазывалы вынуждены были поворачивать оглобли, столкнувшись с его упрямством. Сие уп­ рямство, надо сказать, дорого обошлось Загорулькину: через день-другой со стола у него исчез даже черный хлеб. Да и откуда бы ему взяться— уже давненько Платоша 42