Сибирские огни, 2013, № 3

ИЕРОНИМ Съели сумерки резьбу, украшавшую избу. Звезды выступили в небе, как испарина на лбу. Здесь живет Иероним — и наивен, и раним. Деревенский сочинитель... Боже, смилуйся над ним! Бьется строф ночная рать... Сколько силы ни потрать, Все равно родня отправит на растоп его тетрадь. Вся награда для творца— синяки на пол-лица, Но словцо к словцу приладит и на сердце звон-ни-ца... На печи поет сверчок, у свечи оплыл бочок — Все детали подмечает деревенский дурачок: Он своих чернильных пчел прочим пчелам предпочел, Пишет — будто горьким медом... Кто б еще его прочел. ЛИХОБОРЫ В Лихоборах, в Лихоборах Тополиный пух как порох — Искру высеки! Но проходят дни негромко, Словно здесь у жизни кромка Или выселки. И деревья за домами — Будто долго их ломали Или комкали... И старухи из оконцев Сверлят взглядом незнакомцев С незнакомками... Всё под боком или рядом, Под надзором и приглядом— Во спасение! Лишь качнется где-то ветка, А уже несет разведка Донесение. Знает каждый в Лихоборах С кем гуляет дядя Борух, Нос горбинкою. Он у фельдшера ночует, А она его врачует Аскорбинкою. Он приходит пьяный в стельку, А она его в постельку — Пух да перышки. Все перины и подушки Её сирой комнатушки Лишь для Борушки! Столько боли на подоле... Не скупа ты, бабья доля, Непогожая! Опустила руки грузно И глядит с иконки грустно Матерь Божия.