Сибирские огни, 2013, № 3

пажитях, придавая им сладость неизъяснимую, меж тем как Трешилов с приличным выраженьем помешивал в аквариуме мизинцем, чтобы ощущение во все углы ра­ зошлось. На мое недоумение (я не удержался) он отвечал с печальною улыбкою и несколько нараспев: — Жизнь-то ведь у нас, Андрей Николаич, какая была! Ведь все своим тру­ дом, своим хребтом, своим рачением! Уж коли не нам, так хоть им (он обращался к рыбе во множественном числе, присчитывая, видимо, и тех, что украсили свои­ ми латинскими названиями его ихтиологический синодик), хоть им пусть будет утешение! Спрашивать его, заключается ли это в немецких рекомендациях или диктуется отечественным опытом поощрения пресноводных, я не стал, но постарался уехать от Трешилова прежде, нежели он начнет сбывать в аквариум оставшиеся щи. Я устал и был раздражен; в моей поездке было больше усилий, нежели смысла, а от сознания, что не все, пусть мелкие, дела завершены и что придется при случае ехать сюда снова, у меня совсем испортилось настроение. Я простился с Трешило- вым и содержимым его остроумного жилища и выехал со двора. Базарная пло­ щадь уже опустела; две бабы лениво ругались там, но так издалека, что им прихо­ дилось все время переспрашивать друг друга. Утомленный этим бестолковым днем, я намерен был попасть домой без промедления. Все те места, куда могла по обы­ чаю заезжать моя лошадь, закрылись на ночь и насчет греха никаких попущений не предоставляли. Я ехал в безлюдных полях. Солнце садилось. Вдруг с удивлением я почувствовал, что лошадь снова замедляет рысь против того дерева, которое заставила меня созер­ цать по дороге в Селитвино. Я приударил ее, но она мотнула пестрой гривой и стала. Я смотрел на тлеющую при дороге руину, в сумерках ничего не потерявшую из своего безобразия. В нетерпении я понукал лошадь, но она словно чего-то ждала, досадливо отмахиваясь от меня ушами. Несколько минут кануло в безмолвии, нару­ шаемом лишь ее фырканьем, и вот в недрах дерева что-то завозилось, подпрыгнуло, и из сардонически кривящегося рта, которым обращался к нам омертвелый ствол, выскочил какой-то пернатый ком, доселе скрывавшийся в гнилых глубинах, раство­ рил широкие крылья и тяжело поднялся на воздух, устремившись в пустынные поля, откуда его присутствие возвестилось уснувшему пространству высоким, унылым клектом. Я соскочил с лошади и, задыхаясь от злости и волнения, быстро пошел, спотыка­ ясь в темноте на неровной дороге, в ту сторону, где был наш дом и где на потемнев­ шем горизонте замерцала уже показавшаяся Венера. Вскоре услышал я позади тяже­ лый топот. Лошадь меня нагоняла. ♦