Сибирские огни, 2013, № 3

ЛЯ МИНОР Гитару мне подарили на день рождения. Год она простояла без движения. Были на это свои причины. Перед вторым классом меня заставили выучить какую-то дурацкую песню и повели в музыкальную школу. Принимать меня, не выговаривавшего шесть букв, поначалу не хотели. Но все же сдались. Слух-то у меня есть, это правда. А вот с дисциплиной и другими требованиями было похуже. Испортили меня папины пластинки. С самого рождения я слушал в сознательном и бессознательном возрасте джаз. Я знал, кто такой Бах, но слышал его в исполнении трио ЖакаЛюсье. На уроках физкультуры в первом классе я исполнял движение не по команде «раз», а «раз — точка». Преподавательница физкультуры говорила: «У него совершенно нет чувства ритма». Что обо мне говорили препода­ ватели сольфеджио, лучше не вспоминать. Возле здания этой окаянной школы был парк Пионеров. Зимой там устроили самую большую ледяную горку. Туда я вместо занятий и ходил. И однажды выкатил­ ся прямо под ноги раскрывшей обман маме, после чего папа резонно решил, что при таком отношении к занятиям и абсолютной взаимности с преподавателями неза­ чем переводить деньги. Гитара поначалу напоминала мне о музыкальной школе. Но потом папа дал мне послушать вместо бобины с Окуджавой пленку Высоцкого, по ошибке. Записи начинались с «Чести шахматной короны». Я посмеялся и над шахматной короной, и над «Ой, Вань», но на другой стороне бобины первая же песня, «Тот, который не стрелял», выбила из меня все веселье. А потом — «Банька по-белому». Именно он, Высоцкий, объяснил мне, почему красавица и умница мамина тетка вышла замуж за животное в фуражке по имени Прокофий. После этой свадеб­ ной фотографии семья перестала уменьшаться на остальных фотоснимках из трид­ цатых годов. И только одного Высоцкий не мог мне объяснить — кто рядом с дедом на фотографии, спрятанной под корешок альбома, красивый, в шляпе и галстуке, с милой девушкой под руку, и что значит на фотографии надпись «Рика и Катя»... Про надпись и фото я выяснил сам, — уже потом, когда купил книгу «Голос Рамзая». На том снимке были Рихард Зорге и двоюродная сестра деда — Катя Мак­ симова. Мама это подтвердила. Врал автор книги— была она актрисой, а не рабочей ткацкой фабрики на Трехгорке, и сначала учила Зорге говорить по-русски без акцен­ та, а потом стала его женой. Дедушка Виктор. Легенда с ем ь и . Летчик, герой, затем— комбриг и большой армейский начальник, погиб на вторую неделю войны. Следом за похоронкой при­ шли трое — за ним. Не верили. Думали — прячется. Не знали они д е д а . Бабушку с грудной мамой забрали в мрачное здание, а тетку Иринку, которой было пять лет, оставили ждать на крыльце. Отпустили задержанных через пять дней. За это время ушла та баржа, на которой их должны были эвакуировать. Вторая баржа была набита до последнего предела. Первую финский летчик, наверное, мо­ лодой и счастливый, чувствовавший себя героем, потопил, прекрасно видя, что на палубе женщины и дети, — половина из которых были такими же финнами, только маленькими. У мамы поднялась температура; кто-то выкрикнул слово «тиф». Родная сестра стала уговаривать бабушку бросить маму за борт. Толпа начала зв ер еть . Тогда капитан пальнул несколько раз над безумными головами из пистолета и высадил бабушку с двумя сестрами на берег. Мама мало что помнит об этом— только то, что там была деревня и неграмотная старушка, которая поливала ее из медного ковша. Никакой это был не тиф. Корь это была. Когда война кончилась, и бабушка с мамой и Иринкой вернулись из эвакуации, оказалось, что негде работать и нечего есть. Остался только дом, где жил когда-то дед, и семья его брата. И брат деда — живой. 103 АНДРЕЙ ЦУНСКИЙ ГОРЯЧАЯ ВОДА