Сибирские огни, № 12, 2010

АЛЕКСАНДР ГОЛУБЕВ ¿Й&эд ЗА ЧЕРНОЙ ПУСТОШЬЮ КОШКА Порывы ветра расшвыривали по улице пригоршни мокрых листьев, срывая с деревьев последние лоскутки лета. Прижавшись лбом к стеклу, Сергей смотрел на ставшую совсем прозрачной рощу. Еще несколько дней назад она сияла на солнце, будто и не листья были на ветках, а обрывки медной фольги, но вот пришел октябрь, а вместе с ним холодные дожди, слякоть и лужи. Все вокруг стало серым: и небо, и ветер, и лица людей. Сергей подошел к кухонному столу, щелкнул выключателем чайника и заду­ мался. Почему и в его жизни все стало таким же серым? Двенадцать лет назад он женился, и сначала все, казалось, было хорошо — он любил ее, она любила его; но внезапно он с удивлением заметил, что острый, пьянящий восторг выдохся, будто в открытой бутылке недопитое шампанское, и остались лишь они вдвоем, мужчина и женщина, странным образом соединенные вместе и живущие в одной квартире. Потом он вдруг с еще большим удивлением осознал, что не только не любит свою жену, но и что она совершенно ему не нравится. Ему не нравится ее лицо, не нравится фигура, он вдруг понял, что его жена совсем другая, не такая, какой он видел ее раньше, словно до этих пор он жил с одним человеком, но внезапно этот человек куда-то исчез, а на его место пришел кто-то чужой, незнакомый и равнодуш­ ный. Этот равнодушный не помнил, что он писал стихи, сочинял песни и пел их у костра под гитару, что у них были друзья, с которыми они любили собираться, чтобы повеселиться и подурачиться. Все это куда-то пропало, и теперь ему вменялось толь­ ко одно: приносить домой деньги. Все ее разговоры были о деньгах, и рассказывала она только о знакомых, заработавших больше него, и о знакомых знакомых, сорвав­ ших хороший куш. Чайник закипел. Сергей достал из шкафчика жестяную банку с листовым чаем, засыпал его в фарфоровый заварник и залил кипятком. Чай он мог пить в больших количествах, это осталось еще с того времени, когда в молодости он работал в экспе­ диции вулканологов, где в процессе чаепития заключалось очень многое — и обще­ ние с людьми, и согревание в холодный дождливый день, и просто удовольствие от крепко заваренного напитка. Когда Сергей понял, что в руках жены он просто инструмент для извлечения денег из окружающего мира, и ничего больше, он попытался взбунтоваться и уйти. И тут его ждало еще одно открытие: эта женщина обладала над ним властью. Он мог собрать вещи и уйти из дома, но через день или два возвращался обратно, он не ощущал ни любви, ни даже привязанности к своей жене, просто какая-то непреодо­ лимая сила брала его за шиворот и тащила обратно в их двухкомнатную квартиру, и он в очередной раз каким-то одеревеневшим, будто не своим ртом каялся, просил прощения и врал, что сходит по ней с ума, а она стояла с сытой улыбкой на лице и слушала эту ложь, как прекрасную песню, сочиненную в ее честь. Так происходило несколько раз, пока он не махнул рукой, поняв, что не сможет противиться неизбежному. Теперь он просто ходил на работу, вечером лежал на диване, тупо глядя в телевизор, или пил пиво с женой, слушая одну и ту же бесконеч­ ную историю о сотрудниках бухгалтерии, вынашивающих против нее очередную подлость. В прихожей раздался звонок, не иначе как жена вернулась. Почему она никогда не открывает своим ключом, каждый раз трезвонит в дверь? Трудно порыться в сумке?.. Нет, ей просто доставляет удовольствие заставлять его, Сергея, идти в прихожую и делать то, что она от него требует. Это просто система упражнений для выработки у него условного рефлекса, как у лабораторной крысы. Звонок — и ты бежишь открывать дверь. Недовольный взгляд — и ты как от удара током передергиваешься и спешишь исправить свою ошибку. Длинный звонок в дверь дал понять о накапливающемся недовольстве Мари­ ны. Ноги сами собой дернулись к прихожке. «Ну вот, а я что говорил? Условный рефлекс, — удовлетворенно подумал Сергей. — Ладно, пойду, открою, а то как-то это все глупо выглядит». Марина была раздражена сверх обычного: