Сибирские огни, № 12, 2010

АЛЕКСАНДР ГОЛУБЕВ Щ ] ЗА ЧЕРНОЙ ПУСТОШЫО Сударев торжественно раскрывает лежащую перед ним на столе синюю папку с тисненным золотом логотипом «Земля над океаном». Горящие взгляды поэтов следят за его священнодействием, ведь это единственная возможность напечататься в местной газете. Как бы не замечая этих полных надежды взоров, Сударев вкладыва­ ет стихи Наталии в папку и бережно закрывает ее. — Так, уважаемые поэты, у кого еще что-то созрело? Напротив меня на диване устроились ехидный длинный парень в зеленом свите­ ре-балахоне и бородач в кримпленовом костюмчике. Они тихо переговариваются, парень, заливаясь беззвучным смехом, тычет пальцем в отпечатанный лист, показы­ вая что-то бородачу. — Да при чем тут ослы? — бормочет бородач. — Это же про стукачей! Давай, вломи нашему мэтру! Или слабо? — Кому слабо, мне? Парень вскакивает и, с вызовом уставившись на Сударева, басит: — Вениамин Иванов. Стихотворение «Ослы». Читается впервые. Над хлевом ржаво плющится луна. Я надрываю тишину, как жилу: «Эй, вы! Проснитесь, слушайте меня. Ослы, презрите палку или силу! Зло обнажите клавиши зубов, Пусть эта грива будет флаг свободы, И потный зад ленивых ездоков Не заслонит вам солнца и природы! И вот тогда, свободу обретя, На жизнь взглянуть вы сможете, как птицы, Что в облаках купаются, паря, И где хотят, там могут опуститься». Ослы жевали слюни и овес: «Свободы? Что ты, это нам не нужно! Куда как проще — взял, пошел, донес!» И заревели, весело и дружно. Вениамин ехидно глядит на присутствующих своими сумасшедшими глазами и плюхается на диван. — Фи-и-и! — брезгливо фыркает Наталия. — Ну что это за потный зад каких-то ездоков? И как он может заслонить солнце? Хлев, ослы ... Как это все грубо и непоэ­ тично. — Да уж!— сурово изрекает Сударев. — Поэзии нет. И снова эти намеки и полунамеки. Опять этот кукиш в кармане. Кстати, Иванов, у меня в голове до сих пор крутятся твои строчки: Ветры миграции, Музы и грации. Я снова в редакцию Стихи бацаю! Ну, хорошо, можешь бацать и дальше, только не надейся, что их когда-нибудь напечатают! — Дмитрий Анисимович, — нерешительно спрашивает флотский лейтенант: — Покурить бы. Может, перерыв? — Эх, курить я начал здря, дымом полнится ноздря! — добродушно улыбается Сударев. — Ну, что ж. Перерыв так перерыв, — и отпускает очередную остроту: — Чтобы не было беды, поднимите все зады! После этой финальной фразы поэты дружно встают и выходят на лестничную площадку дышать никотином, а поэтессы собираются вокруг Сударева и о чем-то шушукаются. Через десять минут перерыв окончен, все сидят на своих местах. Дмитрий Ани­ симович Сударев дожидается тишины: