Сибирские огни, № 12, 2010

Такую ласковую тлю, Томясь, виня ее такую. Пусть человека не люблю, Но человечности взыскую. Деепричастные друзья Меня, наверное, поправят: «Озерный край забыть нельзя...» Но Бердск живет и пьет без правил. Бердчанин, выпьем за кошмар, За сладкий тлен литературной сплетни, За этот шепелявый шар, За сиплый вздох его последний. За текст, за снег, за ноздреватый наст, За иероглиф, за его орнамент. За бесполезных, за — высоких нас. За музыку и глухоту меж нами. В. Миллеру Устаю глядеть на небо серое, Серые, сырые терема. Серый сквер на Гоголя, наверное, — Баня, биржа, мэрия, тюрьма... Скажете, пустые суеверия, Кафкианство гуще клеветы, Повернул к вокзалу — снова мэрия Несказанной серой красоты. Здесь собаки бродят — зимы злющие. Кашляют прохожие в лицо, Хорошо хоть девушки цветущие Покурить выходят на крыльцо. Не шарманщик, так фотограф с птичками, Жалкий, как заезжий шансонье, Хвастает столичными привычками, И знакомством с местным пресс-папье. Все бараки и кусты «зафотаны», Оперный театр на всех столбах. Женщины вразнос торгуют кофтами — Детством Тёмы в серых двух томах. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, Несмотря на весь кордебалет, Н-ск — не серый город, а сиреневый, Серебристо-синий на просвет. 5 заказ № 398 СТАНИСЛАВ МИХАЙЛОВ О, ДОЖДЕ-ДОЖДЕ...