Сибирские огни, № 12, 2010

И только тут он понял, что нас сшиб. Сразу начал что-то бабушке говорить, даже, кажется, прослезился. А она хоть и обиделась, но про лекарство помнит: мы, говорит, от Нинки, за глистогонкой к Ваське. Этот дядька себя по лбу хлопнул, назад в квартиру забежал, чем-то там стал трясти в прихожке, вываливать на пол — и нашел красивую коробочку с нерусскими буквами. Отдал ее бабушке, да еще какую-то писульку достал — инструкцию, значит, как пользоваться лекарством. Оказалось, что это всего одна таблетка — а мы за ней двести километров ехали. Ну, я стою, как дурак, в теплой шапочке с резинкой, на голову завернутой, что­ бы шапка не спадывала, скулю потихоньку за оттоптанную ногу. Тот дядька присел, стал по карманам шарить — а у него они как будто зашиты, нет пазухи, даже руку просунуть некуда. И тут он, наконец, в карман штанов своих залез, достал что-то, протягивает мне— извини, мол, нет конфеты, возьми рубль. А там, и правда, целый рубль юбилейный, железный! Тут бабушка стала про деньги спрашивать: сколько, мол, должны мы, да по­ чем — ив свой платочек полезла, а он у нее где-то под юбкой, а в платочке кошель черный, тот кошель изолентой синей перевязан крест накрест, а в нем уже деньги. А Макарыч — ни в какую, не надо ничего, говорит, ему друзья привезли и с него ничего не взяли. А бабушка сказала, что она не может забесплатно, она так не при­ выкла, и дала ему мумие, сказала, что оно от всего помогает, но лучше для сердца и для печени. И мы сказали еще раз «спасибо» да пошли вниз, а-то тут уже из квартиры стали люди выходить, этого Макарыча успокаивать и говорить что-то про тот «на­ воз», про который он кричал. Ну, а дома лекарство помогло, и мы в Минводы съездили тогда, вернее, в Пяти­ горск, санаторий «Ленинские горы». А юбилейный рубль я бабушке отдал, она его в «похоронные» положила, под третью простыню в шкафу, и мне наказала. А потом, когда уже много времени прошло, я бабушке читал вслух все статьи из газет, в которых ей конский волос для шиньонов принесли, она же парикмахером была, и в одной старой газете увидел статью про того Макарыча, с фотографией. Там плохо, правда, было видно — ту куртку модную и его самого, только немного помоложе выглядевшего. И что-то про его фильм было написано, про какую-то «калину», и про то, что он умер, оказывается — да в позапрошлом году еще. Не помогло, видать, мумие. Я ту газету бабушке показал, и мы пошли в магазин, взяли на юбилейный рубль пива и еще чего-то, и бабушка даже налила мне полстакана. Пиво очень вкусное оказалось. Только горькое.