Сибирские огни, № 12, 2010

АНДРЕИ УГЛИЦКИХ № АНГЕЛ ЗА ЛЕВЫМ ПЛЕЧОМ но присваивала правящая верхушка КПСС... Не занимайтесь фарисейством, ситуа­ ция такая же примерно, как и при прежнем режиме, не хуже, во всяком случае...» Долота вяло отбивался: возможно, что «не хуже», но ведь и лучше тоже не стало! Выходит, что жертвы все напрасными оказались? А главное — какова, в чем цель такого государства, для чего оно создано?.. В тридцатые — неосторожный, импульсивный Николай Бухарин прилюдно всадил протестантскую «пулю» в грудь марксизма, выпалив в одной из речей: «Обогащайтесь!» Может быть, для этого?.. Но ведь не могут же все обогатиться одновременно. Потому что обогащение одних возможно в нынешней ситуации только за счет обнищания других. По крайней мере, по России — так выходило... По закону сообщающихся сосудов. Это же элемен­ тарно! Но насколько может быть уверенным в будущем своем, а также в будущем детей своих, человек, обогатившийся за счет разорения и разграбления тысяч и тысяч других? Которые больше не уверены в своем будущем и которые считают сам факг стремительного обогащения такого — преступлением перед ними! И пе­ редадут это детям своим, обязательно!.. И вообще, сколько еще времени удастся сдерживать ненависть этих «вторых», направленную на отнюдь не единичных в поле зрения «первых» — везунчиков с ухватистыми манерами и, действительно, зама­ ранной совестью? Внезапно Долота понял, что коммунизм был, и он, Долота, уже жил при ком­ мунизме! Все семидесятые и половину восьмидесятых, во всяком случае. Жил, му­ дак, и не понимал, где он, собственно, живет. Что у него действительно было все, о чем может мечтать нормальный человек: гарантированная работа, не роскошная, но квартира, действительно бесплатная и действительно доступная медицина, было реальное право на отдых. Что он гордился своей страной, армией ее, сокрушившей фашистские орды, учеными и инженерами, запустившими человека в космос и со­ здавшими надежный ядерный щит, писателями, отразившими сложный внутренний мир человека, впервые в истории строящего новое, невиданное доселе общество. Что у него действительно было право на действительно бесплатное образование. И при этом он и знать не знал, и слыхом не слыхивал ни о каких дефолтах и кризи­ сах. Что убийц и взяточников расстреливали, имущество их подвергалось конфис­ кации, а воры сидели в тюрьмах, а не торчали на своих ранчо в Майами и личных курортах в Испании... И догадался вдруг Долота, чего еще не хватило ему в формуле Форета: что, помимо «хорошей работы, полной кастрюли и успехов детей», каждому человеку обязательно, жизненно необходимо еще и ощущать справедливость. Справедливость существующего порядка, мироздания. Ему (человеку этому) необходимо, чтобы чувство справедливости обязательно присутствовало в его жизни. Социальной, су­ дебной, коллективной, индивидуальной — какой хотите, но справедливости! Той, которая выводила на Сенатскую площадь барчуков-декабристов, отравленных ядом Великой французской революции, той, которая заставила деда его, молодого питер­ ского рабочего, в 1917 году принимать участие в штурме Зимнего, той, которой почти не находилось места в окружающей его действительности. Но— тут же, словно бы издеваясь над только что прозвучавшими умопострое­ ниями, неподкупная память выдала иные образчики искомой Долотой «справедли­ вости», из других, якобы, более «справедливых» времен: «А дед Кирилл? Ты забыл, что они сделали с ним, сучонок, на память ушибленный, а?» Долота вспом­ нил о деде своем по матери, человеке, которого он так никогда и не увидел, поскольку тот, задолго до его, Николая Петровича, рождения сгорел, стал пылью лагерной где- то на Урале, в печально известном Вишерлаге (ст. 58, пп. 7,9,10-12 — так, кажется, указано было в справке о реабилитации, которую выправила впоследствии мама). А память, меж тем, и не думала униматься: «А дед Харитон? Ты забыл, обсосок гунявый, что они с ним сотворили? (Деда Харитона, справного уральского мужика, вместе со всей семьей — женой и десятью детьми — раскулачили и сослали в кара­ гандинские степи в двадцать восьмом). Ну, если вспомнил, тогда молчи и никогда не вякай ни о какой “справедливости”» ... Троллейбус, покачивая рогами, как олень, отошел от остановки и почти сразу 30 же растворился в тушинской мгле. Долота закурил и пошел к метро «Сходненская».