Сибирские огни, № 12, 2010

АНДРЕЙ УГЛИЦКИХ АНГЕЛ ЗА ЛЕВЫМ ПЛЕЧОМ в каком более! Почему? Да потому что непридуманный мир несовместим с жиз­ нью как таковой. Чтобы не отравиться миазмами непридуманности его, не задох­ нуться в духовном вакууме реальности, чтобы не замерзнуть при абсолютном чув­ ственном нуле действительности, необходимо, жизненно необходимо всегда выду­ мывать, создавать, сочинять свой, другой, отличный от реального, мир. Который тоже нельзя понять до конца, равно как и его невыдуманный прототип (пускай!), но который можно хотя бы как-то объяснить, приспособить под себя, адаптировать, одомашнить, что ли. Мало того, развивал Долота далее, мы живем, мы существуем на планете этой лишь до тех пор, пока еще способны порождать в себе мир выдуманный. Поэтому, сколько на планете имеется людей, столько на земле существует и миров (равно — и правд). У каждого живого существа, биологического объекта, должно быть хотя бы одно место на Земле, где оно могло бы почувствовать себя в сравнительной безопас­ ности, имело бы возможность хоть ненадолго расслабиться, передохнуть, набраться сил, привести себя пусть в относительный, но порядок. Выражаясь по-восточному высокопарно, «своя тень и свой оазис в пустыне». У зверей роль эту выполняет логово, у птиц — гнезда, у человека — жилище. Но мало иметь физическую защи­ щенность, выясняется, что не менее важна и психологическая безопасность, «укры- тость». Люди издавна думали об этом, предлагали различные варианты этой самой индивидуальной психологической защиты. Классический пример — стоики. Эпикур учил, что окружающий мир жесток и несправедлив. И если принимать его таким, какой он есть на самом деле, долго, как говорится, не протянешь. Вывод: раз окружа­ ющий мир вреден для человека, не надо в нем долго находиться. Надо уходить из него. Избегать действительности. Куда же, каким макаром? А очень просто. Нужно стремиться общаться только с теми, с кем общаться приятно, то есть со своими единомышленниками. Исключительно. Союз друзей-единомышленников — вот ре­ цепт доктора Эпикура! Которым, кстати, успешно пользовался Пушкин: «Друзья мои, прекрасен наш союз!» С позиций этих жизнь наша, по сути своей, есть непре­ рывное, неостановимое ничем и никогда «придумывание» мира своего. Создание своего личного психологического «убежища». Которое и осуществляет в дальней­ шем свою главную витальную функцию —-предохранять психику человека, находя­ щегося в условиях перманентного, мультифакторного, как сказали бы ученые, стресса. Вспомните любую жизненную ситуацию, каждую неурядицу житейскую. Чем все заканчивается в итоге? А тем, что мы в конце концов придумываем себе какое-нибудь более или менее правдоподобное, но обязательно лояльное по отношению к само­ му себе объяснение случившемуся. Вот Семенов, скажем, получил в школе пятерку, а вы — только тройку. Или даже — двойку. Допустим. Сначала вы переживаете случившееся, казните себя. Но, чу, слышите? Уже вступает в «бой», на вашей сторо­ не, вся королевская рать придуманного вами мира: «Ну, получил ты тройку (двой­ ку), и что? Зато ты выступил на конференции школьной, биологической, с двадцати­ минутным докладом, а Семенова этого даже близко к ней не подпустили! Да и что, в конце концов, тебе пятерка эта? Что, на ней свет клином сошелся, что ль?..» В каче­ стве такого психологического убежища в жизни Долоты чаще всего выступали кни­ ги. Без книг у него, как у космонавта без защитного скафандра, уже через несколько часов пребывания в жестком космосе действительности, буквально кончался «кис­ лород», и он начинал задыхаться, как астматик. В фигуральном смысле, конечно. Что еще было принципиально важно? Что книжник Долота воспринимал геро­ ев и авторов прочитанных им книг как живых, реально существующих людей: «спо­ рил» с ними, «полемизировал», «находил» точки соприкосновения и «расходился» во взглядах, «советовался» и «справлялся» у них. В этом смысле были они для Доло­ ты куда живее некоторых из реально существующих людей, с которыми Николай Петрович практически не общался. В силу разных обстоятельств и причин. Вот и выходило, получалось, что лица эти, несмотря на то, что адреса их имелись в его телефонной книге, были куда менее нужными ему, скажем, нежели Александр Зи­ новьев, или Спартак, или Платон тот же. С которыми Долота мог в любой момент накоротке «обменяться», «поговорить». Они были ближе, понятнее, ибо входили в круг единомышленников, в единый союз...