Сибирские огни, № 12, 2010

век-Дух, устремленный не только к видимо му Небу, но к самому престолу Божьему. Если бы Толстой, как Фадеев, наблюдал зикры со стороны, то он так же должен был бы уви деть эти «обмороки» и «одурения». Но Тол стой нашел правильное слово для человека, который непременно должен был прочув ствовать это состояние сам, изнутри, и слово это — «экстаз», что дает нам основание пред положить, что Толстой лично участвовал в зикрах. «Вчера я почти всю ночь не спал, попи савши дневник, я стал молиться Богу, — записывает Толстой в дневнике в ночь с 11-го на 12-е июня 1851 г. — Сладость чув ства, которое испытал я на молитве — пере дать невозможно... Мне хотелось слиться с Существом всеобъемлющим. Я просил его простить преступления мои; но нет, я не про сил этого, ибо я чувствовал... что мне нечего просить, и что я не могу и не умею просить. Я благодарил, да, но не словами, не мыслями. Я в одном чувстве соединял все — и мольбу и благодарность. Чувство страха совершен но исчезло. Ни одного из чувств — Веры, Надежды и Любви я не мог бы отделить от общего чувства. Нет — вот оно чувство, ко торое я испытал вчера — это любовь к Богу, — Любовь высокую, соединяющую в себе все хорошее, отрицающее все дурное. Как страшно было мне смотреть на всю мелочную порочную сторону жизни. Я не мог постигнуть, как она могла завлекать меня. Как от чистого сердца просил я Бога принять меня в лоно Свое. Я не чувствовал плоти, я был один дух...»20 В зикре нет молитвы, т.е. текста, нет мыс лей, есть Мысль-Желание непременно дос тичь состояния шоукъ (экстаза), переходящее на определенной высоте этой Мысли в одно сплошное Чувство, когда плоть уступает мес то Духу, который беспрепятственно достига ет Неба, а круг, по которому несется этот бо жественный вихрь, создает энергетические вертикальные ворота во Вселенную, где и происходит слияние со Всевышним, Который везде и во всем. Чтобы дойти до этой высоты мысли и высвободить Дух, зикристам необ ходимо совершать многочасовое ускоряю щееся во времени круговое вращение. Стоя перед иконой, даже на коленях, нельзя вознестись и слиться с «Существом всеобъемлющим», потому что ты невольно все время ощущаешь свое присутствие в замкнутом пространстве перед конкретным святым ликом Христа, которого «Всеобъем лющим» трудно представить, поскольку это сын земной женщины. Но Толстой и не го ворит об иконе. Можно уверять себя, что гению дано больше, чем простому смертному, но что бы человек «был один Дух» во время молит вы, нужно часами простаивать перед Богом, нужно приучать уста к молитве. А для этого, как минимум, нужно просто иметь свое ду ховное пространство, чего у Толстого, про живающего вместе со своим старшим бра том Николаем, не было. «Мы живем теперь с братом между та кими людьми, с которыми нам нельзя не со знать взаимное превосходство над другими; но мы мало говорим между собой, как буд то боимся, сказав одно, дать догадаться о том, что мы хотим от всех скрывать. Мы слиш ком хорошо знаем друг друга»21, — записы вает утром следующего дня в дневнике Лев Толстой, не скрывая более своего нарастаю щего разочарования в старшем брате. Но «не прошло часу» после столь ис креннего и высокого молитвенного предсто- яния, как Толстой вновь «почти сознательно слышал голос порока, тщеславия, пустой стороны жизни»22. Разрываясь между дей ствительностью и новой реальностью, Тол стой писал: «Знал, откуда этот голос, знал, что он погубит мое блаженство, боролся и поддался ему. Я заснул, мечтая о славе, о женщинах; но я не виноват, я не мог. ...Как смел я думать, что можно знать пути Прови дения. Оно — источник разума, и разум хо чет постигнуть... Хочу молиться, но не умею; хочу постигнуть, но не смею...»23. «Не умею молиться» — пишет человек, читавший этой ночью молитвы, «которые обычно творит», т.е. заученные с детства: «Отче, Богородицу, Троицу, Милосердия Двери, воззвание к ангелу-хранителю и по том остался еще на молитве...»24 Да простит меня Господь, но тексты всех молитв, перечисленных Толстым и не на званных, но обязательных на «сон гряду щий», не дают человеку погружаться в одно состояние, которое может называться «сли янием» с «Существом всеобъемлющим», поскольку через каждые 15-20 секунд внима ние молящегося должно переключаться с од ного конкретного святого лика на другой. Так где и когда Толстой приобрел этот высокий духовный опыт? На Кавказе «я стал думать так, как толь ко раз в жизни люди имеют силу думать... Никогда, ни прежде, ни после, я не доходил до такой высоты мысли, не заглядывал туда, как в это время, продолжавшееся два года. Я не мог понять, чтобы человек мог дойти до такой степени умственной экзаль тации, до которой я дошел тогда... И все, что я нашел тогда, навсегда останется моим убеждением»25, — писал он, спустя годы, A.A. Толстой. Случайно ли, что именно ей, своей двоюродной тете, Толстой напишет откровенно: «...Только, пожалуйста, не об ращайте меня в христианскую веру... по жалуйста, смотрите на меня, как на доброго магометанина, тогда все будет прекрас но...»26 (выделено мной. — М. В.).