Сибирские огни, № 12, 2010

своим портретом (недавно вернувшимся, на­ конец, в Россию) — молодой друг художни­ ка, Корней Чуковский со своею женой Мари­ ей Борисовной. Справа, развернув газетный лист «Речи» — Илья Ефимович со своей Натали­ ей Борисовной Нордман-Северовой. Сохранился рукописный комментарий Чуковского, записанный в поздние уже годы на обороте этого снимка. Я процити­ рую его, поскольку он практически никому не известен. «В 1910 году, тот день, когда газеты сооб­ щили о смерти Льва Толстого, я прибежал, весь в слезах, к И.Е. Репину. Он сидел, удрученный, у себя в мастерской. И вдруг в это время при­ ехал фотограф Булла сфотографировать Репи­ на. Репин отказывался позировать, но Булла был напорист и неотвязчив. Замечательно, что дня за три до этого — портрет Толстого, сидя­ щего с Софьей Андреевной, был совсем дру­ гой — ласковый и дружелюбный. Узнав из га­ зет о распре Толстого с женой — Репин напи­ сал совсем другого Толстого, совершенно чу­ жого и даже враждебного Софье Андреевне». Ну а «держат» нашу маленькую музейную выставку два редких для той эпо­ хи — увеличенных цветных (!) фотопортрета. Один из них работы пионера русской цветной фотографии Сергея Михайловича Прокудина-Горского (1863— 1940), чей архив ныне хранится в Библиотеке конгресса США. Крепкий Толстой сидит в плетеном кресле, заложив ногу за ногу, в нарядной рубахе, брю­ ки заправлены в сапоги, в руке кавалерийс­ кий стек. На дворе — май 1908 года. Другую фотографию сделал в том самом печальном, последнем толстовском 1910 году писатель Леонид Андреев, когда-то страстно увлекавшийся, чуть ли не «заболевший» цвет­ ным фотографированием. На портрете — выступающий из полумрака, строго-сосредо- точенный усатый молодой человек. На нем — расстегнутое пальто, рубаха в широкую синюю полосу повязана зеленоватым галсту­ ком-бантом. ...Это на его письме, точнее, на кон­ верте, в который это письмо было вложе­ но, Толстой размашисто написал «Отве­ чать». P.S. Однажды, чуть ли не при первом знакомстве, Лидия Корнеевна Чуковская рас­ сказала мне, что помнит себя с довольно ран­ них лет. «Я даже помню день смерти Льва Тол­ стого, у меня об этом есть в “Памяти дет­ ства”...» Пожалуй, я и закончу грустным отрыв­ ком из этой книги. Подумав, мы его тоже напечатали покрупнее и, приложив фото­ графию обложки первого отечественного издания «Памяти детства» 1989 года (мо­ лодой отец сидит на кровати, у колен — маленькая дочь), — выложили на выстав­ ке в нашем музее. «.. .Странно, что я, тогда трехсполовино- юлетняя девочка, ясно помню этот день, а может быть, не этот, а предыдущий: ту ми­ нуту, когда Корней Иванович, узнав, что скон­ чался Толстой, — заплакал, положив голову на стол, на свои большие руки». Ноябрь, 2010